Бэлла Шапиро - Русский всадник в парадигме власти

Целевой аудиторией предполагались титулованные недоросли. Первым в корпус поступил сын сенатора А. В. Новосильцев (зачислен с 17 февраля 1732 г. [1187]). Среди детей самых почтенных фамилий в первом наборе находилась и назначенная императрицей дюжина праздных пажей ее младшей сестры Прасковьи Иоанновны и первой супруги Петра I царицы Евдокии Федоровны (обе умерли в конце 1731 г.). Число желающих поступить в корпус оказалось столь велико, что штат был увеличен с планируемых 200 до 282, а затем и до 360 человек. Среди кадетов первого набора числилось 223 человека из российских дворян, 27 эстляндских, 16 лифляндских и 16 детей офицеров иноземцев на русской службе [1188]. Обучение было доступно и для великовозрастных: несмотря на указ, возраст значительной части кадетов первых наборов на момент поступления превышал 20 лет. Это вполне согласовывалось с европейскими тенденциями [1189].

За благородством происхождения учащихся следили более строго: «понеже в кадетской корпус желающих кадетов определено более трехсот человек, а все ль оные из шляхетства… (хотя оные сами о себе то и объявили) подлинно неизвестно, того ради… извольте о том рассмотреть накрепко — все ли оные из шляхетства», — указывал Миних [1190].

Под размещение корпуса передали бывший дворец Меншикова на Васильевском острове. Учебную программу составили по примеру рыцарских академий; она представляла классическое для элитарного военного образования начала XVIII в. сочетание гуманитарных и специальных дисциплин, дополненных геральдикой и генеалогией. Особую группу составляли «шляхетские искусства» — фехтование, танцы и верховая езда.

Для занятий верховой ездой отводились часть дворцового парка и расположенные между дворцом и зданием Двенадцати коллегий казенные каменные конюшни, строительство которых было начато при Петре II. «Извольте приказать для обучения кадетов на немецких лошадях близ кадетского дому, в пристойном месте сделать рейтбан немедленно… И сделать чертеж, каким образом имеет рейтгауз построен быть», — распоряжался Миних в мае 1732 г. [1191]Отсутствие экзерциргауза — крытого теплого помещения для занятий в непогоду — вынуждало идти на хитрости: «берейтору обучать кадетов верховой езде в неделю по 4 дня: понедельник, вторник, четверток, пятницу. А ежели в те дни обучать за дождем будет невозможно, то вместо тех дней обучать по средам и по субботам, дабы всегда в неделю четыре дня были на рейтбане», — гласил приказ по корпусу от 19 июля 1732 г. [1192]Собственный манеж (рейтгаузманеж) при корпусе был выстроен только в 1734 г. [1193]

Распорядок дня был выстроен по берлинскому образцу [1194]. Строевые занятия, или воинская экзерциция, относились к основным, обязательным для всех учащихся дисциплинам: ими занимались летом ежедневно, зимой — 4 раза в неделю. Только в 1737 г. был издан указ об «обучении кадетов воинской экзерциции один день в неделю, дабы не отвлекать их от прочих наук… ежели бы которые вновь определены были, или определяемы будут и воинской экзерциции не обучились и не довольно знают, таких особливо позволяется обучать по 2 дни в неделе покамест обучатся» [1195]. Занятия верховой ездой поначалу не были обязательными; так, в первом наборе их посещало только по 4 человека из роты, то есть всего 12, а затем 24 человека.

Реформы начались в конце 1733 г., когда Миних создал отдельную рейтарскую конную роту из 16 кадетов: «кроме школьной езды военным конным экзерцициям совершенно обучаться, и тогда сочинять рейтарскую роту… а лошадей разобрать шерстями по шеренгам» [1196]. Роту возглавил прусский капитан К. де Бодан [1197]. Впоследствии численность рейтар возросла до 90 человек. Размеры прежнего каменного манежа были недостаточными, и занятия проводились в новом большом деревянном манеже.

Преподавателями «лошадиного учения» были иностранцы: берейтор вице-адмирала Ф. А. Головина К. Ф. фон Фробен в должности обер-берейтора, берейтор Людвиг, шталмейтер фон Траубниц и А. Я. Генгейн, который обучал вольтижировке. При учении также состояли конюшенный писарь, лошадиный кузнец, его помощник и два ученика, шпормахер для изготовления и починки «мундштуков, тренцов и прочего, что в ежедневной школе при лошадях сломается» [1198], его помощник и 2 ученика, 8 пикерных и 20 обыкновенных конюхов. С начала 1733 г. были введены практические занятия по уходу за лошадьми на конюшне, куда ежедневно командировались по 2 кадета.

Можно предположить, что в основе «конской экзерциции» лежала введенная Минихом в 1731 г. для тяжелой кавалерии переводная прусская «Экзерциция конная», или «Кирасирская». Основой подготовки выступала строгая муштровка, педантичное исполнение уставных пунктов. Вместо действия холодным оружием узаконивалась «ружистика». Работа с лошадью ограничивалась приучением к выстрелам и к виду конного строя противника. Аллюры свыше рыси не употреблялись. Важной деталью был литавренный бой как ориентир темпа. Нововведения в точности соответствовали общеевропейским тенденциям ведения конного боя и обучения ему.

Для конной экзерциции в корпусе имелось 60 верховых лошадей (по другим данным — 12 [1199]). «Извольте… иметь старание о покупке на Кадетский корпус лошадей, также седел и прочего, что подлежит при школе лошадиной езды быть», — указывал Миних подчиненному ему И. Л. Люберасу в мае 1732 г. [1200]

Проблема с конским составом стояла очень остро: петровские войны поглотили почти все племенные ресурсы, и в 1720–1730‐х гг. «качественная лошадь… была важнейшим элементом тогдашних вооруженных сил, но явно была в дефиците в России» [1201]. Первоначально для кадетских экзерциций были назначены «от шталмейтера [Траубница] такие лошади, которые весьма быть не надобны за упорством или упрямством и неповоротливые, а некоторые весьма бешеные и норовистые, что ни по которому образцу в шеренге не удержать и в поворотах поворотить не можно, отчего и другим замешательство делается, — докладывал капитан Вартенберг, — того ради оных надлежит… обер-офицерам, которые при той роте учреждены, чтобы лошади даваны были лучшие и поворотливые, дабы в показании кадетам лучше ускорить в чем можно было» [1202].

Обучение в придворном манеже проводилось на личных лошадях Бирона, который имел завидную личную конюшню: в ней стояли «семьдесят прекрасных лошадей, по нескольку из всех стран» [1203]. Бирон же поспособствовал в доставке подходящих для кадетов немецких лошадей.

Каждому типу лошади, в зависимости от физической конституции и способностей, было суждено сыграть определенную роль в истории. Общим сложившимся требованиям к качеству лошади в начале второй трети XVIII столетия наилучшим образом отвечал германский тип лошади с «бараньей» головой, представляющий так называемых «лошадей барокко» [1204]. Немецкие лошади (голштинские, ганноверские, шлезвигские, ольденбургские, тракенские и т. д.), эффектные внешне, пышных форм, тяжелые и рослые, обладали не только особой конституцией, но и огромной силой, которая позволяла им легко и подвижно выполнять манежные элементы. Другой тип лошади барокко, испано-неаполитанский, был оставлен для парадных упряжек, но не для конного боя. В качестве новых школьных лошадей были выбраны именно немецкие лошади, идеальные для манежа и лучшие из возможных в России (о чем красноречиво свидетельствует их цена: за 9 немецких лошадей, выбранных лично Бироном, было уплачено 1600 рублей [1205], в среднем 178 р. за лошадь; при этом для штаб- и обер-офицеров закупались лошади от 100 до 200 р.). Одновременно Военным ведомством были куплены новые школьные седла взамен прежних строевых седел, «на которых кадеты удержаться не могут» [1206], не подходящих для начального обучения. Перемены, как и то, что ключевая роль в обучении была отдана профессиональному берейтору, сказались положительно. Корпус закономерно получил статус первого в России центра подготовки кадров для кавалерии.