Игорь Бунич - Пятисотлетняя война в России. Книга первая

Перспективы открывались поистине безграничные. Кроме возможности совершенно безопасного и легального финансирования пятой колонны в различных странах — своих партий, общественных организаций и людей, — создавалась возможность финансового проникновения в международную банковскую структуру, участия в биржевых играх, вложения денег в недвижимость, в нужные отрасли западной промышленности и даже контроля за теми или иными ключевыми предприятиями, за их процветанием или банкротством в зависимости от необходимости.

Но, к сожалению, строгие инструкции из знающей «своих людей» Москвы несколько сковывали творческую мысль советских дипломатов и разведчиков, трудящихся на международном финансовом поприще. За невидимым фасадом постоянно вспыхивали разномасштабные скандалы. То неожиданно проворовалась наша резидентура в Брюсселе, надеясь скрыться в Европе. Все быстро были выловлены и доставлены в Москву на суд и расправу. Сумев доказать, что действовали из чисто корыстных, а не политических побуждений, отделались двадцатипятилетними сроками. То золотой курьер капитан Седаков скрывается с чемоданом, хранящим 300 тысяч фунтов, давая повод для захватывающей двухлетней одиссеи с погонями, перестрелками, фальшивыми паспортами и таинственными убийствами (отважный авантюрист все-таки был настигнут в Монтевидео и доставлен в Москву, где и был расстрелян за «бандитизм»).

Бывали ЧП и более серьезные. Вдруг выяснилось, что отделение «народного банка» в Неаполе на корню перекуплено американцами и фактически превратилось в филиал ЦРУ. Арест виновных повлек гигантские финансовые потери. Но на них пришлось пойти, главным образом, из-за того, чтобы никому не было повадно впредь. Товарищ Сталин любил порядок в делах и со всех требовал отчета до копейки, беспощадно карая виновных, невзирая на лица.

Денежными скандалами переполнены все документы секретных судебных разбирательств и оперативно-розыскных действий короткого послевоенного сталинского периода. Выяснилось, кстати, что ни один из крупных резидентов нашей разведки после войны не сумел отчитаться по расходам в валюте и все были примерно наказаны. [24]

Многомиллиардные ежегодные траты на заграничные операции и многомиллиардные траты на　вооружение поневоле поднимали вопрос: откуда у разоренной Москвы появились деньги, чтобы жить на столь широкую ногу. Этот вопрос впервые подняли американские газеты в связи с крупным скандалом, связанным с компартией Соединенных Штатов.

Скандал разгорелся в 1949 году, когда федеральные налоговые органы США выяснили, что маленькая и ничтожная группа людей, именующая себя американской коммунистической партией, получила неизвестно откуда 20 миллионов долларов, приобрела крупную недвижимость, не уплатив ни цента в федеральную казну и казну трех штатов. Начавшееся следствие быстро показало цепочку, протянувшуюся от Нью-Йорка до Москвы.

Национальный секретарь компартии США Гесс Холл («Газовая камера» — так его называли некоторые газеты по созвучию произношения его имени и фамилии) попал на 5 лет в тюрьму за мошенничество. Заодно всплыл эпизод, как Гесс Холл уклонялся от призыва в армию в годы войны, бежав в Мексику.

Этот факт наряду с признанием коммунистами факта получения денег от главного потенциального противника США на мировой арене привел к дебатам, а не следует ли считать коммунистов «агентами иностранного государства» со всеми вытекающими отсюда последствиями, включая и обязательную регистрацию в полиции.

Поистине безразмерная американская демократия не прощает своим гражданам только одного — уклонения от уплаты налогов: Верховный суд признал право коммунистов на существование, обязав их только впредь быть более аккуратными с деньгами, поступающими из-за границы. В итоге коммунисты　оказались под жестким финансовым контролем правительства.

Все это сопровождалось диким визгом советских газет о «травле американских коммунистов», «разгуле фашизма в США», «об охоте на ведьм», «об ужасах маккартизма» (по фамилии сенатора Маккарти, председателя следственной комиссии конгресса США, расследовавшего финансовые и политические махинации компартии) и было связано как раз с этим скандалом. Пришлось деньги американским коммунистам доставлять по всем правилам доставки спиртного в годы «сухого» закона в США. Курьеров ловили, начинались новые громкие скандалы с высылкой советских дипломатов, с арестом партийных функционеров, с закрытием совершенно убыточной коммунистической газетой «Дейли Уоркер», тираж которой временами печатался и распространялся исключительно в СССР и «братских странах».

Постепенно выяснилось, сколько Москва тратит ежегодно на подобные глупости. Естественно, всплыл вопрос: где она берет эти деньги?

Появилась смутная информация о нацистском золоте, захваченном сталинской разведкой после войны. Бывший гитлеровский генерал Гелен, возглавлявший в годы войны «восточный» отдел абвера, давая секретные показания американской следственной комиссии, сделал сенсационное заявление, подкрепленное якобы неопровержимыми доказательствами, суть которых сводилась к тому, что заместитель фюрера по партии Мартин Борман, будучи давним агентом Коминтерна, передал после войны Сталину все ключи от золота нацистской партии, а сам преспокойно смылся в Москву, где и проживает　в настоящее время, посмеиваясь над смертным приговором, вынесенным ему заочно Нюрнбергским трибуналом.

Возможно, что все оно так и было, как уверял американцев Гелен, однако это не произвело особого впечатления главным образом потому, что нацистского золота, наплавленного из золотых коронок и обручальных колец замученных в концлагерях евреев, было, как говорится, кот наплакал. Уже к середине 1942 года, как правильно сообщала американская разведка, Гитлер был финансовым банкротом, и того золота, которое якобы досталось Сталину, едва бы хватило на полгода глобальных финансовых операций, которые с такой непринужденностью вела Москва.

В 1950 году разгорелся знаменитый «нумизматический» скандал. Среди нумизматов Европы особым спросом пользовались золотые франко-испанские пистоли и французские луидоры — монеты, чеканка которых производилась в Испании и Франции в относительно короткий период первой половины XVII столетия. Цена каждой монеты по каталогу составляла примерно 30–50 тысяч долларов, в то время как цена золота, содержащегося в монете, не превышала 200 долларов. Найти одинарный или двойной пистоль в хорошем состоянии считалось большой удачей нумизмата.

И вдруг эти монеты стали появляться в разных странах в специальных магазинах, на аукционах и на черном рынке в таком количестве, что вскоре их каталожная цена резко пошла вниз, с трудом удержавшись где-то на рубеже в 800 долларов.