Леон Юрис - Милая , 18

Привязавшись ремнями, немцы спустились по скату крыши. Андрей молился, держа палец на курке. ”Надежда лишь на то, что мы слишком близко к краю, — подумал он, — и сюда они не дойдут”.

Прошел час, потом два, потом три.

Наконец удары молотка над ними и под ними прекратились.

Только теперь, когда спало нервное напряжение, они по-настоящему почувствовали физическую боль. Руки и ноги затекли. Осторожно, по очереди, они меняли позы, растирали занемевшее тело себе и друг другу.

Нужно было все делать бесшумно: украинцы еще оставались на крыше, а на улице продолжалась облава.

Вольф мысленно играл в шахматы. Фигуры стояли на невообразимо красивой доске. Черные были из золота, а белые — из слоновой кости. И все украшены различными драгоценными камнями. Ход пешкой. Нет, слоном. Он старался думать хорошенько. Но доска вдруг превратилась в пыльную планку от забора. ”Рахель... Нельзя о ней — я заплачу”.

Андрей облизнул губы. ”Еда! Ого, сколько! Дебора, зачем ты столько наготовила? Совсем, как мама. Гефилте фиш [69] Гефилте фиш (идиш) - фаршированная рыба. замечательная”.

Андрей принюхался. Он медленно выходил из забытья. Пахнет дымом. Кирпичная труба рядом с ним нагревалась. Работа немцев. В гетто многие трубы скрывали вход в потайные помещения. Немцы разводили огонь и выкуривали прятавшихся евреев. Вскоре и их убежище превратилось в душную печь. Они обливались потом. Стало невыносимо жарко. Клубы дыма просачивались через известку. Андрей задыхался. Он повернул голову к щели, чтобы глотнуть свежего воздуха.

— По этой трубе свободно проходит дым, — крикнул кто-то внизу. — Вычеркни ее из списка.

Андрей снова закрыл глаза и снова увидел еду. Снова открыл их. Свет мелькнул с одной стороны, потом с другой. Андрей посмотрел в щелку между досок. Ослепительный искусственный свет. Он снова перевернулся на спину — и над ним вспышки света. Наверное, уже ночь. Он несколько минут прислушивался. Нет, на крыше все тихо.

— Шимон, — рискнул позвать он шепотом, — Шимон.

— Да, Андрей.

— Крис?

— Он без сознания, — сказал Шимон. — Он то приходит в себя, то снова впадает в забытье.

— Вольф?

В ответ раздалось неясное бормотание.

— Вольф, — Андрей потряс его за плечо. Снова что-то неразборчивое в ответ.

— Наверное, уже ночь. Они шарят прожекторами.

— Я тоже так думаю, — отозвался Шимон.

Андрей опять посмотрел в щелку, стараясь что-нибудь увидеть, кроме вспышек. Возле Милой, 18 все еще толпились эсэсовцы. Он пощупал свой ”шмайзер”: может, выйти из укрытия и дать очередь по прожекторам? Нет, в него успеют выстрелить раньше.

— Не думаю, что тем, кто в бункере, лучше, чем нам. Нас, по крайней мере, не ищут, — произнес Андрей.

— Ничего не поделаешь, нужно ждать, — ответил Шимон.

— Да...

Они замолкли, услышав шаги над собой, — патрульные проклинали свое ночное дежурство на крыше.

Действительно, делать нечего, нужно ждать. Андрей закрыл глаза, надеясь снова увидеть много всякой вкусной снеди.

Свистки.

Андрей с трудом приподнял веки. Попробовал пошевелить руками. Занемели. Затылок, плечи — как камень. Пальцы... сначала растереть пальцы. Он растопырил их, как клешни. Разогнуть — согнуть, разогнуть — согнуть. Потом подвигал запястьями, потом растер ноги, бока. Все тело закололо иголками. Постепенно кровь начала циркулировать.

— Шимон!

— Что, Андрей?

— Как Крис и Вольф?

— Совсем закоченели. Уже два часа молчат. Я считаю минуты. Уже, наверное, снова день.

— Не знаю.

— Ты можешь посмотреть на улицу?

Голова, как свинцовая. Он все же придвинулся к щелке. Никаких прожекторов. Туман. На улице все еще немцы.

— Они еще там.

— Я думаю, на крыше их уже нет. Я слышал, как им приказали спуститься. Уже с четверть часа все тихо.

— А это не подвох?

— Рискнем, — сказал Шимон, — мы не можем оставаться здесь еще день.

Андрей перевернулся на бок. Стал поднимать руки и ощутил острую боль. Кое-как он нащупал нужную черепицу, расшатал ее, дернул — и свет ударил ему в глаза. Вытащил остальные пять, встал на четвереньки, и, упираясь коленями в балки, протиснулся по пояс в образовавшуюся дыру.

— Никого! Шимон, пусто!

Он вылез на крышу, присел, прислонившись к трубе, и стал шарить руками в дыре, пока не нащупал голову Вольфа. Собрав все силы, он подтащил его по стропилам к дыре. Потом Шимон подтолкнул туда Криса, и Андрей вытащил его тоже.

Шимон вылез последним. Крис и Вольф были без сознания. Андрей посмотрел на Шимона Эдена, тот — на Андрея. Распухшие, искусанные клопами лица, покрытые синяками и запекшейся кровью, одежда изодрана, с ног до головы в пыли и в известке — узнать нельзя.

— Сущий черт, — сказал Андрей.

— Ты, Андровский, тоже не огурчик. — Шимон посмотрел на свои часы и приложил их к уху. — Тридцать часов мы там провели.

Андрей начал приводить в чувство Вольфа, Шимон — Криса. Вольф очнулся первый, узнал товарищей и улыбнулся.

— Послушай, Вольф, оставайся здесь с Крисом, растирай его и себя.

— А вы куда?

— Поднимемся повыше, посмотрим, что творится вокруг. Здесь на крыше уже никого нет — все на улице. Мы вернемся за вами с веревками.

Андрей стал карабкаться по скату наверх, Шимон — за ним; дальше крыша становилась плоской. Они подползли к самому краю, чтобы получше разглядеть Милую. Увидев, что происходит внизу, Андрей стиснул свой ”шмайзер”. Эсэсовцы ”Рейнхардского корпуса” с ручными пулеметами стояли по обеим сторонам улицы и в ее конце, образуя нечто вроде закрытого коридора, куда выталкивали людей, обнаруженных в бункере. Вот швырнули на землю рабби Соломона. Алекс наклонился помочь ему. Вот Сильвия с малышом на руках. Толек, Анна и Эрвин стараются успокоить детей, окруживших Дебору.

— Шнель! — довольный, что поиски наконец увенчались успехом, Кутлер потирает руки. — Быстрее, евреи! Пошевеливайтесь!

— Скорей, Шимон, — Андрей осторожно отполз назад, — за мной!

Вот уже и крыша Милой, 5. Лестница свободна. Сбежали, перепрыгивая через несколько ступенек. Задержались осмотреть двор.

— Пусто.

Стрелой через двор и — в подвал на Милую, 1, оттуда по подземному проходу — к Мурановской площади и оттуда — к перекрестку на Низкой. Сюда медленно двигался живой коридор. Андрей прижался к стене углового дома. Осторожно выглянул. Впереди вышагивает веселый Кутлер и еще с десяток эсэсовцев, за ними — их жертвы, по бокам — еще эсэсовцы, позади — ”соловьи”. Андрей подал знак Шимону, чтобы подошел поближе.

— Кутлер с эсэсовцами идут впереди метров на десять. Пусть пройдут мимо: будем стрелять в них сзади.

— Сколько охраны?

— Примерно сотня.

Он зарядил ”шмайзер”, Шимон взвел курок своего пистолета.