Ричард Эванс - Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939

На пути к войне

Рабочие привычки Гитлера часто менялись. Ему не было знакомо понятие режима. Его богемный стиль проявлялся в образе жизни и после прихода к власти. Он часто не спал до рассвета и смотрел фильмы в своем личном кинозале, а на следующий день вставал очень поздно. Обычно он начинал работу около десяти утра, два или три часа слушал доклады от Ганса Генриха Ламмерса, главы Имперской канцелярии и главного посредника между Гитлером и его министрами, и Вальтера Функа, помощника Геббельса в Министерстве пропаганды. Закончив работать с текущими административными, законодательными и пропагандистскими вопросами, он иногда проводил срочные консультации с некоторыми министрами или со статс-секретарем Отто Мейсснером, который возглавлял бывшую Президентскую канцелярию. Обед, как правило, подавался в час дня, однако иногда его приходилось переносить, если Гитлер задерживался. Среди гостей обычно были люди из его ближайшего окружения, включая адъютантов, шоферов и фотографа Генриха Гоффмана. Периодически компанию ему составляли Геринг, Геббельс и Гиммлер, а позже и Альберт Шпеер, но большинство основных министров бывали у него редко. А если они теряли расположение Гитлера, то вообще никогда не допускались в его общество. Так, например, министр сельского хозяйства Вальтер Дарре в конце 1930-х годов в течение более двух лет безуспешно пытался добиться аудиенции у Гитлера, чтобы обсудить ситуацию с падением производства продовольствия. После обеда Гитлер обсуждал вопросы международной политики и военные дела с различными советниками или обдумывал архитектурные планы со Шпеером. Вместо того чтобы тратить часы на изучение документов, Гитлер всегда предпочитал разговаривать с людьми, чем и занимался подолгу и, как правило, без остановок со стороны своих угодливых слушателей за обедом или ужином [1431] Kershaw, Hitler I: 484-6, 531-6. .

Когда Гитлер находился в своей резиденции в Оберзальцберге в Баварских Альпах, его стиль жизни становился еще более непредсказуемым. Это изначально небольшое шале на вершине горы было реконструировано после 1933 года и превратилось в большой комплекс зданий, известных вместе под названием Бергхоф («Горный двор»), с потрясающими видами на горы с террасы и другими зданиями ниже по склону для членов его свиты. Здесь он иногда выходил из личных покоев только около обеда, совершал прогулку вниз по холму (внизу его ждала машина, готовая завезти обратно наверх), приветствовал потоки обычных граждан, которые с трудом взбирались в гору, чтобы молча пройти мимо него и вытащить кусок из его ограды в качестве сувенира, а при хорошей погоде посидеть на террасе и отдохнуть. После обеда он снова смотрел старые фильмы и редко ложился в постель раньше двух или трех ночи. С ним часто была Ева Браун, симпатичная молодая женщина младше него на двадцать три года, бывшая сотрудница Генриха Гоффмана. Сексуальная жизнь Гитлера, являвшаяся предметом досужих домыслов и в то время и после, по-видимому, была совершенно обычной, за исключением того, что он отказывался жениться и демонстрировать свои отношения на публике, опасаясь, что таким образом он может разрушить ауру одиночества во власти и неуязвимости, которой окружала его официальная пропаганда. Раньше, в 1931 году, в результате несчастного случая погибла его племянница Ангела (Гели) Раубал, что породило множество неприятных, но беспочвенных слухов об их связи. Ева Браун, наивная и покорная женщина, взирала на Гитлера с благоговением и была ошеломлена его вниманием. Этот роман был быстро принят окружением Гитлера, но сохранялся в тайне от широкой публики. Купаясь в роскоши и исполняя немногие необременительные обязанности, Ева Браун находилась в Бергхофе в качестве личной подруги Гитлера, а не официальной супруги [1432] Anton Joachimsthaler, Hitlers Liste: Ein Dokument persönlicher Beziehungen (Munich, 2003); Semmery, Seeing Hitler’s Germany, 56. .

Отсутствие порядка в стиле руководства Гитлера означало, что он уделял мало внимания сложным и неинтересным для него вопросам, таким как управление трудовыми ресурсами или детали финансового управления, которые он с радостью оставлял Шахту и его преемникам. Иногда это означало, что он давал свое разрешение на меры, которые приходилось откладывать в долгий ящик из-за оппозиции со стороны влиятельных кругов, как в случае с указом о Трудовом фронте, выпущенном в октябре 1934 года [1433] Kershaw, Hitler, I. 537. . Это также означало, что имевшие прямой контакт с ним или утверждавшие его график встреч люди получали серьезное влияние. Доступ к Вождю стал одним из важнейших ключей к власти. Однако богемный стиль жизни Гитлера не значил, что он был ленивым или инертным или отдалился от внутренней политики после 1933 года. Когда того требовали обстоятельства, он мог вмешаться энергично и решительно. Альберт Шпеер, часто сопровождавший его во второй половине 1930 года, отмечал, что «он часто позволял проблеме вызреть в течение недель, когда он, казалось, был полностью занят несущественными делами. Затем приходило «внезапное озарение», и он проводил несколько дней в интенсивной работе, подготавливая свое окончательное решение» [1434] Speer, Inside, 194-5. . Другими словами, в своих рабочих привычках Гитлер был скорее беспорядочным, чем ленивым. Он самостоятельно писал свои речи и часто участвовал в длительных и изматывающих поездках по Германии, общаясь и встречаясь с чиновниками и выполняя свои ритуальные функции в роли главы государства. В интересных ему вопросах он не колебался и принимал на себя непосредственное управление, даже когда дело касалось мелких деталей. Например, в области культуры и искусства Гитлер лично определял политику, которой следовало придерживаться, и сам отбирал картины, которые можно было направлять на выставки. Его предрассудки, например в отношении композитора Пауля Хиндемита, всегда оказывались решающими. Также и в расовой политике Гитлер принял на себя главную роль, подталкивая или приостанавливая реализацию антисемитских и других мер в соответствии с обстоятельствами. В таких областях Гитлер не просто реагировал на предложения своих подчиненных, как предполагали некоторые. Напротив, именно Гитлер заложил основные общие принципы, в соответствии с которыми должна была строиться политика государства. Они были простыми, четкими и понятными и вбивались в умы и сердца нацистских активистов с 1920-х годов в его книге «Майн Кампф», в его речах и в массовой и беспрестанной пропаганде, начатой партией еще до 1933 года и продолженной Министерством пропаганды после. Подчиненным Гитлера не нужно было в каждом отдельном случае гадать, что ему хотелось бы видеть: принципы, определявшие их поведение, были на виду, все, что от них требовалось, это проявлять минимальную инициативу. Помимо этого в решающие моменты, вроде бойкота 1 апреля 1933 года или погрома 9—10 ноября 1938 года, Гитлер лично отдавал приказы на те или иные действия, используя формулировки, которые, с его точки зрения, не затрагивали деталей, но общая идея которых вместе с тем была совершенно ясна [1435] Evans, The Coming of the Third Reich, 434; выше 168, 172, 177, 180, 581-2. . Несмотря на это, наибольший интерес Гитлера вызывали, безусловно, внешняя политика и подготовка к войне. Бесспорно, именно Гитлер, лично подталкивал Германию к войне с самого момента своего вступления на пост рейхсканцлера, подчиняя все остальные аспекты политики этой приоритетной цели и, как мы видели, в результате порождая все большую напряженность в экономике, обществе и политической системе. Война, которую он планировал, должна была стать намного более масштабной, чем просто ряд локальных конфликтов, необходимых для пересмотра территориальных решений Версальского мирного договора. В одном из множества однотипных выступлений 23 мая 1928 года он объявил, что намеревался «повести за собой народ в кровопролитную войну не ради корректировки границ, но для сохранения страны на многие годы за счет захвата такого количества территорий, что пролитая кровь в будущем окупится многократно» [1436] Völkischer Beobachter, 25 мая 1928 г., цитируется в Gerhard L. Wfeinberg, The Foreign Policy of Hitler’s Germany, I: Diplomatic Revolution in Europe 1933 — 1936 (London, 1970), 22 (исправленный перевод); оригинал в Barbel Dusik (ed.), Hitler: Reden, Schriften, Anordnungen: Februar 1925 bis Januar 1933 (5 vols., Munich 1992-8), II. 848-59, 856. . Он не изменил этого намерения и после прихода к власти. В начале августа 1933 года, например, он сообщил двум посетившим его американским бизнесменам, что хотел аннексировать не только Австрию, Польский коридор и Эльзас и Лотарингию, но и немецкоговорящие части Дании, Италии, Чехословакии, Югославии и Румынии. Это означало тотальное доминирование Германии в Европе [1437] Цитируется в Weinberg, The Foreign Policy, I. 163; описание общей ситуации см. в Anthony Komjathy and Rebecca Stockwell, German Minorities and the Third Reich: Ethnic Germans of East Central Europe between the Wars (New York, 1980). . В долговременной перспективе он действительно хотел видеть Германию в роли властителя мира [1438] Общие аргументы см. в Thies, Architekt der Weltherrschaft; более подробно см. в Milan Hauner, «Did Hitler Want a Warld Dominion?», Journal of Contemporary History, 13 (1978), 15-32; Gunter Moltmann, «Weltherrschaftsideen Hitlers», in Otto Brunner and Dietrich Gerhard (eds.), Europa und Ubersee: Festschrift fur Egmont Zechlin (Hamburg, 1961), 197-240; and Geoffrey Stoakes, Hitler and the Quest for World Dominion (Leamington Spa, 1986). . Но для начала, разумеется, Гитлер должен был решить другую проблему — крайнюю слабость Германии на международной арене, учитывая ограничения на вооруженные силы, установленные Версальским мирным договором, экономический спад, хаотическую и непоследовательную, по его мнению, конституцию и множество внутренних врагов. Таким образом, изначальной задачей Гитлера, которая определяла его международную политику в первые несколько лет Третьего рейха, было удержать в узде потенциальных врагов Германии, пока она перевооружалась [1439] Полезные вводные замечания см. в Hermann Grand, «Grundzuge nationalsozialistische Aussenpolitik», in Martin Broszat and Horst Moller (eds.), Das Dritte Reich: Herrschaftsstruktur und Geschichte (Munich, 1986 [1983]), 104-26; у него же «Wer bestimmte die Aussenpolitik des Dritten Reiches? Ein Beitrag zur Kontroverse um Polykratie und Monokratie im NS-Herrschaftssystem», in Manfred Funke etal. (eds.), Demokratie und Diktatur: Geist und Gestalt politischer Herrschaft in Deutschland und Europa: Festschrift für Karl Dietrich Bracher (Düsseldorf, 1987), 223-36; Wolfgang Michalka, «Conflicts within the German Leadership on the Objectives and Tactics of German Foreign Policy 1933-9», in Wolfgang J. Mommsen and Lothar Kettenacker (eds.), The Fascist Challenge and the Policy of Appeasement (London, 1983), 48-60; and Andreas Hillgruber, «Grundzuge der nationalsozialistischen Aussenpolitik 1933 — 1945», Saeculum, 24 (1973), 328-45. . .