Коллектив авторов Биографии и мемуары - Герои Краснодона

В школу Олег поступил семи лет. Учился очень хорошо, с большой охотой; по всем предметам у него были отличные оценки.

До 1940 года мы жили в Киевской области, а после смерти мужа переехали с Олегом в Краснодон, Ворошиловградской области, к моему брату. Здесь Олег приобрел много друзей, здесь же он вступил и в комсомол.

Закончить среднюю школу Олег не успел. Он перешел в десятый класс, когда началась война.

В июле 1942 года фронт приблизился к Краснодону. Олег и мой брат пытались уехать на восток, но сумели добраться только до Новочеркасска и там попали в окружение. Дороги были отрезаны. Пришлось им возвращаться обратно, в Краснодон. Здесь уже были немцы. Во-всю свирепствовал немецкий «новый порядок»: расстрелы, массовые аресты, порки.

Олег по возвращении сильно изменился: стал скрытным, часто уходил из дому или приводил к себе товарищей, и они по нескольку часов, запершись, сидели в комнате. Долго я не могла понять, в чем дело. Как-то раз, случайно вернувшись домой не в урочный час, застала у себя нескольких ребят. Они что-то писали и, увидев меня, торопливо спрятали бумагу. Я попросила сказать, чем они занимаются. Ребята отмалчивались. Я настаивала. Тогда Олег заявил:

— Мы пишем листовки.

А товарищей он успокоил:

— Не бойтесь, мама нас не выдаст.

Я заинтересовалась:

— Что же вы будете делать с листовками?

— Пойдем в театр и будем их там распространять.

Я попросила показать листовку. Олег немедленно протянул мне исписанный лист бумаги. Там было сказано, чтобы родители прятали своих сыновей и дочерей и не давали угонять их в Германию.

Что мне оставалось делать? Запретить? Этого я сделать не могла и не хотела. Да они бы и не послушались. Я только предупредила их, чтобы они были осторожнее.

Вскоре ребята ушли. А я весь вечер места себе не находила, всю ночь глаз не сомкнула — боялась и за сына, и за его товарищей. Ночевать Олег не пришел. А на другой день явился сияющий:

— Поздравь, мама. Все до одной листовки распространили, а две штуки даже вложили полицейским в карманы.

Так начинала свою работу подпольная краснодонская организация «Молодая гвардия».

Законы подполья требуют конспирации. Олег получил конспиративную кличку «Кашук». Серьезная, смертельная борьба переплеталась с юношеской романтикой. От своего милого Кашука я узнавала о дальнейших шагах организации и оказывала сыну посильную помощь. Совершенно незаметно для себя самой я втянулась в деятельность организации. Ребята не только перестали опасаться меня, но иногда даже давали отдельные поручения, главным образом сторожевого и разведывательного характера.

С первых чисел сентября мы каждый вечер слушали по радио у себя на квартире сводки Советского Информбюро. Ребята разузнали, что у одного местного жителя, инженера, сохранился радиоприемник. Олег отправился к инженеру и, не таясь, сказал, что хочет слушать Москву и просит дать ему приемник. Инженер отнесся к просьбе Олега сочувственно и передал ему приемник.

Но возникли трудности с электроосвещением. Немецкое командование, организовав небольшую электростанцию, давало свет только в те квартиры, где стояли немцы. Тогда ребята ночью установили два шеста и по ним провели провод в нашу квартиру. Приемник заработал.

Сперва Олег слушал радиопередачи сам, записывал сводки Информбюро и относил их товарищам, а те уже переписывали и распространяли по городу. Когда включался приемник, окно мы плотно закрывали, а после приема разбирали аппарат, складывали в корзину и уносили в подвал. Немцы так и не дознались, откуда население города к узнаёт о действительном положении вещей на фронте. Полицейские ищейки обнаружить радиостанцию не смогли.

Рано утром 7 ноября, в XXV годовщину Октябрьской революции, Олег, красный от волнения, пришел ко мне и сказал:

— Ты пойди посмотри, что в городе делается.

Я вышла на улицу и ахнула. Над несколькими, наиболее крупными домами развевались красные советские флаги. Народ высыпал па улицы и с восхищением рассматривал неизвестно откуда появившиеся флаги.

Я не на шутку испугалась.

— Олег, — спросила я, — это твоя работа?

Он засмеялся:

— Нет, мама, это не я.

— А кто же?

— Да вот есть такие ребята, которые вывесили, — уклончиво ответил он.

Флаги висели па шахтах №№ 12, 7—10, 2-бис, 1-бис, на школе имени Ворошилова, на немецком дирекционе и на других зданиях. Началось настоящее паломничество к флагам. Полицейские метались по городу, разгоняя зрителей. Говорят, что у флагов были сделаны надписи: «Заминировано». Видимо, поэтому немцы не решались их снять. Флаги висели целый день и лишь к ночи исчезли.

…Вечером моя мать вышла за чем-то во двор, но через минуту вбежала в дом с криком:

— Пожар!

Мы с Олегом вышли на улицу. Зарево пожара охватило полнеба. Мать догадалась:

— Пожар на Садовой. Не «биржа» ли, часом, горит?

Олег хитро усмехнулся:

— Точно, бабунька, угадали, это «биржа» горит, а управа еще не горит… А ей тоже гореть полагается…

С этими словами он оделся и ушел.

Мне ясно стало, чьих рук это дело. Вез Олега и его друзей тут не обошлось.

Как после я узнала, здание биржи сгорело дотла, и там погибли списки людей, предназначенных к отправке на работы в Германию.

И на этот раз немцы не нашли виновников.

Несколько дней спустя Олег пришел ко мне какой-то особенно возбужденный и торжественно объявил:

— Поздравь меня, мамочка. Я принял присягу и дал клятву, что буду до последнего дыхания бороться с немцами. У нас есть своя организация…

Молодогвардейцы росли численно и качественно. Еще недавние школьники сегодня были уже настоящими подпольщиками, которые выработали свою тактику, имели определенную боевую задачу. Постепенно Олег и его товарищи превращали свою организацию из чисто агитационной в организацию вооруженного сопротивления немцам. В склад «Молодой гвардии» стали поступать винтовки и гранаты, добытые у немцев. С этих пор дороги для гитлеровских машин стали небезопасны.

Забеспокоились немецкие коменданты. Они увеличили штат полиции. Молодогвардейцы преследовали немцев днем и ночью. Это они, молодогвардейцы, портили телефонную и телеграфную связь. Это они, когда немцы пытались вывезти из Краснодона хлеб, сожгли шесть стогов хлеба и четыре стога сена. Это молодогвардейцы отбили 500 голов скота, который немцы приготовили для отправки в Германию, а также перебили солдат, сопровождавших скот.

Однажды друг Олега Сергей Тюленин притащил к нам домой большое фашистское знамя.

Олег попросил меня спрятать знамя и сказал:

— Девушки спорют свастику и вышьют на этом месте серп и молот. Мы будем с этим знаменем встречать Красную Армию.