Анри Дюнан - Воспоминание о битве при Сольферино

Но вместе с состраданием в сердце Дюнана растет и другое чувство: негодование. На устах всех этих раненых, от которых он не отходит ни на шаг ни днем ни ночью, одни и те же горькие слова: «Что же это происходит, сударь? Мы честно сражались, а теперь… Теперь нас бросили на произвол судьбы» .

Именно это и потрясает Дюнана больше всего: эти люди брошены! Всего лишь несколько повозок, запряженных мулами, посланы на поле боя. Они могут забрать очень немногих раненых. С наступлением темноты на поле боя появляются мародеры и без малейшего стеснения срывают с несчастных одежду. Этим солдатам суждено умереть от истощения и жажды. Тем, кому удалось — своими силами или с помощью сердобольных товарищей — добраться до близлежащего городка, где они надеялись получить помощь, повезло не намного больше. Дюнан может заявить об этом с полным правом. В Кастильоне на девять тысяч раненых — всего шесть французских военных врачей. И это не какая-то случайность: к своему ужасу Дюнан узнает, что так бывает всегда. Причина этого чудовищного несоответствия в том, что санитарная служба армии столь малочисленна, что едва ли можно всерьез говорить о ее существовании… Солдат, потерявший способность сражаться, никому уже больше не нужен.

Деловая поездка начинающего предпринимателя Анри Дюнана потерпела полный провал. Встреча с Наполеоном III, которой он так искал, не состоялась. По возвращении в Париж он снова включается в борьбу против инертности административных органов. Два года проходят в томительных ожиданиях в министерских приемных. А что же Кастильоне? Стерлось из памяти? Нет. Картины человеческих страданий, невольным свидетелем которых он стал, постоянно преследуют Дюнана; он смутно чувствует, что должен сделать что-то еще…

И вдруг он оставляет все свои дела, возвращается в Женеву, запирается в своей комнате. Словно повинуясь какой-то необоримой силе, он пишет книгу «Воспоминание о битве при Сольферино».

Он делает все, чтобы рассказать правду о той стороне войны, которую, как правило, стараются тщательно замалчивать. Он хочет поделиться своим потрясением с читателями. Он готов провести их вслед за собой «за кулисы» полей сражений — сквозь зловоние и кровь. И книга удалась. Более того: из-под пера Дюнана выходит настоящий шедевр, одно из лучших произведений натуралистической школы. В дневнике братьев Гонкуров, обычно щедрых на язвительные замечания, записано:

«Эти страницы наполнили мою душу волнением. Высокие чувства, которыми книга проникнута, касаются сокровенных струн сердца. Она прекраснее, в тысячу раз прекраснее, чем Гомер, чем «Анабасис» Ксенофонта, прекраснее всего. <���…> Эта книга заставляет проклясть войну».

Дюнан проклинал войну более страстно, чем кто бы то ни было. И невозможно читать его повествование, не разделяя чувств автора. Но цель Дюнана была не в этом. Он хотел показать всему миру, как это страшно, как жестоко призывать солдат в армию, заставлять их переносить невероятные тяготы и лишения, идти в бой, презирая опасность, для того чтобы потом, когда пули неприятеля выведут их из строя, оставить их умирать, как собак.

Он обращается к мировой общественности с призывом:

«Это должно быть воззвание, с которым надо обратиться к людям всех стран и сословий, к сильным мира и к простым ремесленникам… Это воззвание должно быть адресовано в равной степени мужчинам и женщинам… оно относится к генералу, филантропу, писателю…»

Дюнан выдвигает конкретные предложения:

«…В чрезвычайных случаях, когда собираются… главы военных ведомств разных национальностей, отчего бы им не воспользоваться такими собраниями, чтобы выработать какие-нибудь международные договорные и обязательные правила, которые, раз принятые и утвержденные, послужили бы основанием для создания Обществ помощи раненым в разных государствах Европы?..

…Цивилизованное человечество настоятельно требует создания организаций такого рода… Какой правитель откажет в своей поддержке таким обществам… Какое государство не захочет покровительствовать людям, старающимся сохранить жизнь его подданных?.. Какой офицер, какой генерал… Какой военный интендант, какой главный хирург…

…Отчего нельзя создать в мирное время общества, которые во время войны оказывали или организовывали бы помощь раненым и осуществляли бы за ними уход? <���…> Отчего не воспользоваться сравнительно мирным и спокойным временем для того, чтобы обсудить вопрос первостепенной важности с точки зрения и человечности, и христианства?»

Итак, вопрос был поставлен.

Бесчисленные письма, приходящие со всех концов Европы, показывают Дюнану, что ему удалось задеть романтическую струну, столь чуткую в душах европейцев середины XIX столетия. Однако их женевский адресат полагает, что недостаточно просто лить слезы.

Гюстав Муанье лишь немного старше Дюнана. В1862 г., когда выходит в свет «Воспоминание о битве при Сольферино», ему исполнилось тридцать шесть. Будучи неустанным тружеником, этот юрист решил посвятить свою жизнь тому, чтобы его ближние жили лучше. Он серьезнейшим образом изучает социальные вопросы, увлечен общественной работой, в частности является председателем Общества поощрения общественного блага, снискавшего всеобщее уважение.

Прочитав «Воспоминание о битве при Сольферино» и полностью согласившись с выводами автора, Муанье решает действовать. Он наносит визит Дюнану. Эти два человека дополняют друг друга, являя вместе с тем совершенную противоположность. Им так и не суждено достигнуть полного взаимопонимания. Вместе с тем им удается сойтись на самом важном: в Женеве нужно организовать небольшой комитет, который займется претворением в жизнь идей Дюнана.

Созданный в феврале 1863 г. Комитет состоит — как это мудро! — всего из пяти человек:

генерал Дюфур, первый президент,

Гюстав Муанье, человек, который впоследствии станет президентом Комитета и на протяжении полувека будет править им железной рукой,

Анри Дюнан, секретарь,

д-р Лун Аппиа, страстно увлеченный военной хирургией,

и, наконец, д-р Теодор Монуар.

Эти пятеро женевских граждан вскоре составляют план действий.

Как и Дюнан, они считают, что все страны должны создавать такие общества, которые располагали бы еще в мирное время «спасателями-добровольцами», подготовкой которых занялись бы сами эти общества, а также складами медицинских материалов, носилками, корпией. Как только вспыхнет война, эти общества смогут тотчас же отправиться на театры военных действий на подмогу малочисленным медицинским подразделениям армий своих стран.

Кажется, что все это просто. Но остается выяснить, согласятся ли правительства, штабы и интендантские службы терпеть присутствие гражданских лиц, этих «любителей», на полях сражений? Прежде всего нужно убедиться в этом.