Анри Дюнан - Воспоминание о битве при Сольферино

Австрийская армия после тяжелого перехода в ночь с 23-го должна была выдерживать с рассвета 24 июня натиск союзных войск. Стояла удушливая жара, и люди страдали от голода и жажды, так как за весь день получили только двойную порцию водки и никакой пищи. Во французской армии, выступившей до рассвета, солдаты получили тоже только утренний кофе. Поэтому к концу этой страшной битвы истощение сражающихся, а главное — несчастных раненых, было немыслимым!

Около трех часов утра оба корпуса под командованием маршалов Бараге д'Иллие и Мак-Магона двинулись на Сольферино и Кавриану, но сразу за Кастильоне их передовые части натолкнулись на австрийские аванпосты, отстаивающие свои позиции.

Обе армии готовятся к бою.

Со всех сторон гудят трубы и бьют барабаны.

Император Наполеон, ночевавший в Монтекьяро, спешно направляется к Кастильоне.

В шесть часов начинается настоящий бой.

Австрийцы в боевом порядке идут по ровным, свободным дорогам. В центре этой плотной движущейся массы белых мундиров развеваются желтые с черным знамена с германским императорским орлом.

Из всех частей войск, готовых к сражению, особенно ярко и величественно выделяется французская гвардия. Погода чудная, и ослепительное солнце Италии играет на блестящих латах драгун, улан и кирасир.

В самом начале сражения император Франц-Иосиф выехал из главной квартиры со своим штабом и направился в Вольту. Его сопровождали эрцгерцоги лотарингского дома — великий герцог Тосканский и герцог Моденский.

Французской армии приходится выдерживать первый натиск и продвигаться по местности, совершенно незнакомой, прокладывая себе дорогу сквозь густые ряды тутовых деревьев, перевитых виноградом и представляющих весьма значительные препятствия. На пути во множестве встречаются высохшие канавы и длинные стены — от 3 до 5 футов в высоту, но очень широкие в основании и сужающиеся к самому верху. Лошадям приходится на них взбираться и перепрыгивать канавы.

Австрийцы, расположившиеся на пригорках и возвышенностях, встречают французскую армию пушечным огнем, непрерывно извергая целый град бомб, ядер и гранат.

Фонтаны земли и пыли от разрывов снарядов смешиваются с облаками порохового дыма. Под ураганным огнем артиллерии французы, подобно бурному потоку, бросаются на приступ позиций, которые они решили отбить во что бы то ни стало.

Самый ожесточенный бой разгорается во время тропического полуденного зноя.

Колонны в сомкнутом строю бросаются друг на друга как бушующий поток, все разрушающий на своем пути. Полки французов цепью стремительно надвигаются на многочисленные, угрожающие массы австрийцев, которые стойко, как железная стена, выдерживают натиск. Целые дивизии бросают ранцы, чтобы они не стесняли движения солдат в штыковой атаке. Если один батальон отбит, на его место сейчас же является другой. За каждый пригорок, за каждую высоту идет ожесточенный бой. Груды тел валяются на склонах и в оврагах.

Сойдясь в рукопашной, австрийцы и союзники топчут друг друга ногами, дерутся на окровавленных трупах, убивают противников прикладами и распарывают саблями или штыками. Это настоящая резня, борьба диких зверей, обезумевших и опьяневших от потоков крови. Даже раненые отчаянно защищаются до последнего: у кого нет оружия, тот хватает противника за горло и рвет его зубами.

Тут такой же бой, но он становится еще страшнее — эскадрон кавалерии несется во весь опор: лошади давят подковами мертвых и раненых. Одному оторвало челюсть, другому размозжило череп, третьему, которого можно было еще спасти, раздробило ребра. Ржание лошадей, проклятия, крики бешенства и стоны разносятся в воздухе.

Тут артиллерия мчится за кавалерией, прокладывая себе дорогу по телам убитых и раненых: мозги вытекают из черепов, живые и мертвые раздавлены, земля пропитывается кровью, и вся равнина усеяна кусками человеческой плоти.

Французские войска штурмуют высоты и с дикой отвагой карабкаются на обрывистые холмы и скалистые склоны под градом австрийских пуль и бомб. Если какой-нибудь роте посчастливилось взобраться на пригорок, ее солдаты, изнемогающие от усталости и обливающиеся потом, выбивают австрийцев со всех позиций, сбрасывают их и ожесточенно преследуют даже в оврагах и канавах.

Позиции австрийцев очень выгодны и удобны — они укрылись в домах и церквях Медолы, Сольферино и Каврианы. Но ничто не останавливает, не ослабляет резню: дерутся везде, все со всеми и один на один. Каждую пядь земли отбивают штыками, берут деревни дом за домом, ферму за фермой, все превращается в поле битвы, дерутся у каждой двери, у каждого окна, все дворы превратились в бойни.

Французская картечь производит страшный разгром в австрийской армии, причем на очень дальнем расстоянии: мертвые тела усеивают все склоны холмов, потери есть даже среди резервов, находящихся в отдалении от германской армии. Если удается потеснить австрийцев, они продолжают оказывать ожесточенное сопротивление и вновь наступают. Их ряды снова и снова пополняются и опять прорываются.

На равнине ветер поднимает клубы пыли и, застилая дороги густыми облаками, окутывает все вокруг, ослепляя сражающихся.

Иногда кажется, что бой кое-где ослабевает, но он опять разгорается с удвоенной силой. Австрийские резервы сейчас же пополняют урон, нанесенный смертельным ожесточенным натиском. Со всех сторон слышна дробь барабанов и звуки труб, дающих сигнал к атаке.

Гвардия действует с удивительной отвагой. Стрелки и пехота тоже ей не уступают. Зуавы, как дикие звери, бросаются со штыками, яростно крича. Французская кавалерия несется на австрийскую, гусары и уланы прокалывают друг друга. Даже лошади, возбужденные резней, участвуют в борьбе, бросаются на неприятельских лошадей и яростно кусают их, пока всадники рубятся и крушат противников. Ожесточение так сильно, что солдаты, за неимением зарядов или сломав ружья, дерутся врукопашную и бросаются камнями. Хорваты режут всех, кто им попадется; они приканчивают раненых ударами прикладов, а алжирские стрелки, зверство которых не могут обуздать командиры, добивают несчастных умирающих австрийских офицеров и солдат и с диким ревом бросаются в схватку.

Самые сильные позиции уступают и опять захватывают по нескольку раз. Люди валятся тысячами, простреленные, искалеченные или смертельно раненые всевозможными снарядами.

Сторонний наблюдатель, стоящий на возвышенностях около Кастильоне, если и не видит полной картины сражения, все же понимает, что австрийцы хотят прорвать центр союзных войск, чтобы сдержать и ослабить атаки на Сольферино, которое из-за своего исключительного положения станет главным местом борьбы. Он угадает и старания императора французов собрать воедино все части своей армии в целях взаимной помощи и поддержки.