Ольга Эдельман - Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть II: лето 1907 – март 1917 года

Из воспоминаний Сакварелидзе П.Д., опубликовано в грузинской газете «Коммунист» 18 мая 1935 г. Перевод с грузинского РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 658. Л. 314–315.

№ 32

М. Эфендиев:

Коба чувствовал себя в подполье, как в родной стихии. Без нее ему было скучно, пусто и неинтересно. Сталин заражал этим бесстрашием и окружающих. Надо сказать, что эта черта была особенно ценна в то время, когда меньшевистская часть организации определенно тяготилась подпольем, стремилась через профсоюзы, совет безработных и совещания уполномоченных к легальной жизни (ликвидаторы).

Из воспоминаний М. Эфендиева

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 658. Л. 435.

№ 33

В. Ф. Тронов:

Летом 1907 года ко мне на квартиру в казармах промысла Шамси Асадуллаева (тут же жил и Серго Орджоникидзе) часто заходил товарищ Сталин. Свои посещения он тщательно конспирировал, не допуская ни малейших подозрений соседей о своих свиданиях с нами. Приходил он большей частью с наступлением темноты, никем из соседей не замеченный. Случалось, что мне приходилось выходить из дому вместе с товарищем Сталиным, но вместе идти он никогда не разрешал. Мы шли поодаль друг от друга, не возбуждая ничьих подозрений. Товарищ Сталин говорил, что конспирация – первейшая необходимость и обязанность революционера. «Человек может рисковать собой, но рисковать организацией он не имеет права», – заявлял он […]

Конспирацию товарищ Сталин соблюдал также и при посещении рабочих собраний. Его приход почти никогда не был заметен. Он скромно и терпеливо слушал оратора. Выступал он чаще в конце, именно тогда, когда нужно было решительное слово.

Я, как председатель союза нефтепромышленных рабочих, присутствовал на многих дискуссиях, где выступал товарищ Сталин. Не помню ни разу, чтобы он говорил долго. В моей памяти его речи остались, как очень сжатые и короткие. Помню, что на одной из дискуссий с эсерами, где я был председателем собрания, товарищ Сталин в течение 20–30 минут в пух и прах разбил полуторачасовую речь лидера эсеров, выступавшего перед ним. Его доводы против эсеров были настолько сильны и понятны рабочим, что необходимость в длинных речах отпадала сама собой.

Из воспоминаний В. Ф. Тронова, члена комитета Союза нефтепромышленных рабочих, апрель 1937 г.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 658. Л. 343–345.

Вариант воспоминаний опубликован в: Четверть века борьбы под большевистским знаменем. Баку, 1932. С. 9–14.

№ 34

И. Боков:

Первая дискуссия с эс-эрами была в столовой Биби-Эйбатского об-ва. Прежде чем я выступил на этой дискуссии, т. Коба подготовил меня к ней, дал мне две брошюрки по крестьянскому вопросу, эти брошюрки мы с ним вместе проработали. На первом заседании Биби-Эйбатского об-ва я выступал в дискуссии, т. Коба наблюдал за аудиторией, но сам не выступал, дискуссию вели я и Наташа, наша большевичка. Присутствовало 80 чел., были большевики, меньшевики, дашнаки, но большинство эс-эры. Со стороны эс-эров выступил Щеглов. После дискуссии т. Коба сказал мне, что социалисты-революционеры дрогнули. Необходимо провести еще одну дискуссию, и мы перехватим рабочих. Вторая дискуссия была проведена спустя недели полторы в помещении электрической силы – гнездо эсеров. В этой дискуссии опять выступал я, подготовленный т. Коба. […] После этого у нас была дискуссия с меньшевиками на промысле Ротшильда. […] Тов. Коба ни в одной из дискуссий, которые вели в течение 5–6 месяцев, не выступал. […] С каждым разом у нас после дискуссии увеличивались кадры.

Из воспоминаний Бокова И. В., записано в марте 1937 г.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 658. Л. 32–34.

№ 35

Вано Стуруа:

В 1903 году я перешел на нелегальное положение и стал работать в типографии, оборудованной тов. Ладо Кецховели и находившейся на Тазапирской улице. Впоследствии типография была расширена и переведена на 1-ю Параллельную улицу. Типография эта обслуживала всю Россию и выполняла все задания ЦК РСДРП (большевиков).

В 1908 году я снова вернулся из ссылки в Баку, застав там товарищей Спандаряна (Тимофея), Кобу (Сталина), Степана Шаумяна, Алешу Джапаридзе и других.

Мне было поручено оборудовать типографию для Бакинского Комитета, что и было мною выполнено. Типография эта находилась на Бондарной улице, в доме № 112.

Стуруа Вано. Воспоминания старого подпольника [92]// Двадцать пять лет Бакинской организации большевиков. С. 49.

№ 36

М. Эфендиев:

Тов. Мамед-Багир Ахундов работал в городском районе и в боевой дружине состоял с 1906 года. Являясь надежным товарищем, он пользовался таким доверием, что ему поручено было хранение нелегальной типографии городского района, оружия и складов взрывчатых веществ. Он, служа заведывающим читальней-библиотекой «Ниджат», мог быть очень полезным для организации, пользующейся его квартирой, местом сборища, явкой и т. д.

В 1906 году, в июле месяце [93], квартира Ахундова на Церковной улице была обыскана жандармерией и все хранящееся там – типография, литература, оружие – было захвачено. Сам он случайно не попался и, скрываясь некоторое время на бакинских дачах, был препровожден в Персию. Здесь он выказал большой героизм в борьбе персидских революционеров против шаха. Убит в 1908 г. взорвавшейся бомбой.

Эфендиев М. История революционного движения тюркского пролетариата // Из прошлого. Баку, 1923. С. 55.

№ 37

М. Эфендиев:

В 1907 году при ближайшем участии товарища Мамед-Багир Ахундова был убит рештский губернатор. Затем он с муджахидами (персидскими революционерами), с несколькими грузинами и русскими товарищами отправляется в Астару и Ардебиль против реакционных шахсеванов, желая таким путем помешать наступлению их на революционный Тавриз. Закончив эту экспедицию, он во главе муджахидов (местных революц.) возвращается в Гилян; по дороге он был убит разорвавшейся бомбой. […] Из других товарищей, отправленных на усиление рядов персидских революционеров, необходимо указать на тов. Аму-оглы (Хейдар), Абилова, Орджоникидзе, Бала Эфендиева, Мамед-Эмина, Расул-Заде и других. Эти товарищи в ходе персидской революции играли видную роль: тт. Абилов, Расул-Заде, Б. Эфендиев действовали в Тегеране и Исфагани. Впоследствии Б. Эфендиев совместно с Амир Ишматом бились под Тавризом с русским отрядом и, потерпев поражение, отступили в Турцию.

В Баку в тесной связи с нашей партией работала персидская социал-демократическая партия (впоследствии Адалят), куда входили от нашей партии тов. Нариманов, Азизбеков, Меликов, Ахундов, Мамед-Багир и другие. Через этих товарищей производилось транспортирование оружия, литературы в Персию. Очевидцы персидских событий вполне правильно отмечают значение и роль помощи и поддержки бакинских партийных кругов персидскому революционному движению.