Вадим Парсамов - На путях к Священному союзу: идеи войны и мира в России начала XIX века

Таким образом, в самом Акте о Священном союзе видят либо дипломатическую уловку, служащую прикрытием антинародной сущности правительств европейских сверхдержав, либо результат религиозно-мистических исканий Александра I. Если первый подход не затрагивает существа проблемы, растворяя ее в потоке дипломатических переговоров, актов, действий и т. д., то второй чаще всего сводится к выявлению круга лиц, стоящих за составлением Акта о Священном союзе [Надлер, 2011; Martin, 1997]. И в том и в другом случае вне поля исследования остается сам текст Священного союза, т. е. та знаковая система, которая, прежде всего, в глазах ее создателя или в данном случае создателей идентифицировалась как некое целостное понятие.

Что же представляет собой текст Священного союза? В узком смысле это документ, подписанный тремя монархами 26 сентября 1815 г. в Париже, включающий в себя три пункта. Именно этот договор вызвал, как отмечалось выше, недоумение и неприятие у ведущих политиков Европы, что потребовало от Александра I дополнительных усилий по объяснению его сути. Поэтому можно говорить о тексте Священного союза еще и в широком смысле, включающем пропагандистские документы, раскрывающие или, наоборот, маскирующие замысел царя.

В дальнейшем нас будут интересовать не исследовательские интерпретации, рассматривающие различные грани Священного союза, а его восприятие современниками. В отличие от историков, имеющих дело с застывшим корпусом источников, современники наблюдают живое явление, раскрывающееся перед ними во времени. И если историки спорят, как правило, об одних и тех же текстах, то разногласия современников нередко обусловливаются тем, что речь идет о разных явлениях, обозначаемых единым понятием. Перед глазами современников идея Священного союза развертывалась во времени, и поэтому они часто разные оттенки смысла принимали за смысл в целом. Это можно увидеть, если проследить, как менялись общественные представления о Священном союзе на протяжении семи лет его существования, т. е. с момента подписания Акта до Веронского конгресса 1822 г., и как постепенно выкристаллизовалось представление о реакционности Священного союза, во многом определившее последующее его восприятие как в историографии, так и в массовом сознании.

В намеченном временнбом промежутке можно выделить два этапа интерпретаций. Первый – с 1815 по 1818 г., т. е. с момента подписания Акта до Аахенского конгресса, и второй этап – с 1818 по 1822 г., т. е. период конгрессов. Для первого этапа характерно стремление либо вписать Священный союз в контекст общих представлений о необходимости преобразований Европы после Наполеоновских войн, либо проникнуть в замыслы Александра I, скрываемые им за туманными формулировками Акта. В первом случае идея Священного союза интерпретировалась как ответ на вызов времени, во втором – как плод индивидуального «творчества» русского царя. Идеи объединения Европы на религиозной основе, положенные в основу Священного союза, можно сказать, витали в воздухе. Еще в 1802 г. Л.Г.А. Бональд писал, что «революция, начавшаяся с декларации Прав человека, окончится декларацией прав Бога» [Bonald, 1802, p. 96]. В марте 1814 г. Ф.Р. де Шатобриан в своей знаменитой брошюре «О Бонапарте и Бурбонах», как бы предвосхищая формулы Акта о Священном союзе, писал: «…все короли как братья, соединенные христианской религией и древностью воспоминаний» [Chateaubriand, 1814, p. 78].

Осенью того же года во время работы Венского конгресса вышла брошюра К.А. Сен-Симона и его ученика О. Тьерри, в которой авторы излагали свой план объединения Европы путем создания общеевропейской парламентской монархии по английскому образцу с палатой общин и палатой пэров [Saint-Simon, Thierry, 1814]. На этом эпизоде можно было бы не останавливаться, если бы впоследствии Сен-Симон не пересмотрел свои взгляды на процесс объединения Европы под влиянием Священного союза. Уже после его смерти в 1825 г. была опубликована его статья «Некоторые философские рассуждения для применения XIX веке» [Saint-Simon, 1825, p. 25–86; Сен-Симон, 1948, с. 273–317]. Предложенная Александром I формула европейского единства показалась Сен-Симону более отвечающей потребностям времени, чем его собственный проект. Принимая ее как новое слово в европейской политике, философ выделяет четыре попытки реорганизации Европы, начиная с 1793 г. Первый опыт был поставлен якобинцами, которые пытались возродить обычаи и нравы древних греков и римлян. По мнению Сен-Симона, это было все равно, что одеть взрослого человека в детские одежды. «Это попытка, – пишет он, – имела попятное направление и, следовательно, была ложной» [Сен-Симон, 1948, с. 307]. Вторая попытка была предпринята Наполеоном, попытавшимся возродить эпоху Карла Великого. Это было менее абсурдным, чем опыт якобинцев, так как ретроградация в данном случае не заходила так далеко. Третий, современный, опыт – это то, что еще недавно предлагал сам Сен-Симон – «перенос на континент английской конституции». И хотя эту попытку он считал более предпочтительной, чем две предыдущие, тем не менее она также представлялась ему с изъяном, «потому что ставит себе целью навязать народам континента такую форму общественного устройства, которая была создана и проведена в жизнь больше столетия тому назад, когда весь континентальный разум еще не пришел в движение в области политики» [Там же, с. 309]. Наконец, четвертый проект (речь идет о Священном союзе), в отличие от трех предыдущих, имеющих пусть в разной степени, но все-таки ретроградный характер, полностью устремлен в будущее. «Это учреждение является естественным результатом предшествующей цивилизации и наилучшим средством перехода от феодального строя к промышленному» [Там же, с. 312]. Главное отличие Священного союза от предшествующих опытов реорганизации Европы заключается, по Сен-Симону, не только в том, что он соединяет в себе объединительные и миротворческие идеи, но и является высшей общеевропейской властью, которая подчиняет себе все духовные и мирские власти. «Благодаря Священному союзу, – пишет Сен-Симон, – евангельская мораль стала господствующей в Европе, мораль же, созданная различными религиозными сектами, имеет только местный характер: она подчинена наиболее человеколюбивой толерантной морали, когда-либо существовавшей. Вследствие этого философы могут свободно и смело работать над усовершенствованием общественного организма» [Там же, с. 313].

Умственная среда, в которой зародилась и получила текстуальное воплощение идея Священного союза, в настоящее время изучена почти исчерпывающе. Ее, как известно, составляли баронесса Ю. Крюденер, Роксандра Стурдза, Г.И. Юнг-Штиллинг, Ф. фон Баадер, Александр Стурдза. Иногда к ним добавляют И.А. Каподистрия. Однако при этом не обращают внимания на то, что эти люди к самому тексту Священного союза имеют различное отношение. Если Крюденер, Роксандра Стурдза, Юнг-Штиллинг и Баадер составляют то идейное пространство или, как выразился А. Мартин, «ментальный мир», в котором зарождалась и обсуждалась идея Священного союза, то А. Стурдза и Каподистрия являлись непосредственными творцами текста, при этом не всегда полностью разделяющими его положения.