Адель Алексеева - Долгое эхо. Шереметевы на фоне русской истории

Среди самых ярких вождей сопротивления смуте следует назвать прежде всего двух церковных иерархов. Это патриарх Гермоген и архимандрит Дионисий, игумен Свято-Троицкого Сергиева монастыря: славная обитель стала неприступной крепостью для войск гетмана Яна Сапеги, выдержав почти 16-месячную осаду.

Из светских персон прославились два Рюриковича: на первом этапе – воевода князь Михаил Скопин-Шуйский, а в решающие месяцы борьбы – воевода князь Дмитрий Пожарский. Великим гражданином показал себя купец Кузьма Минин. Остался на скрижалях истории и крестьянин Иван Сусанин, ставший символом спасения юного царя. Имена этих людей, в первую очередь, символизируют собравшую свои силы в кулак Русь.

Страна явила миру урок выдающейся самоорганизации буквально «у бездны на краю». В кровавом зареве пожаров Смутного времени родилось осознание того, что под угрозой гибели оказалось само Московское царство. И это не риторическое преувеличение: шведы захватили Новгород и рвались к Пскову, король Речи Посполитой Сигизмунд III взял Смоленск. Вошел и в Москву польский гарнизон, приглашенный боярским правительством, в состав которого входил и Федор Иванович Шереметев.

Да, соглашение о приглашении на царство королевича Владислава было подписано. Но не было ли это попыткой сохранить порядок в стране? Второе ополчение Минина и Пожарского стало примером народного единства. В его составе оказались представители всех сословий Московского государства, бросившие распри, забывшие обиды, личные и родовые амбиции, вспомнившие наконец о гибнущей на глазах стране.

Но были и другие яркие личности в то тяжелое время. Карамзин называл «героем отечества» Михаила Скопина-Шуйского. Однако в 1610 году он пал от рук неизвестных злодеев.

А при его жизни о нем пели песни и читали «Повесть о победах Московского государства» . Пели эти песни и молодые Шереметевы, пели и печалились о безвременной кончине «юноши» Михаила:

В «Повести о победах Московского государства» читаем: «И был по всему царствующему городу Москве крик и шум и плач неутешный стенавших от горя православных христиан – от малого до старого все плакали и рыдали. И не было такого человека, который бы в то время не плакал о смерти князя и о его преставлении. Все его воины из русских полков и все москвичи рыдали и от всего сердца вздыхали, горюя и недоумевая, что сделать».

Россия все больше и больше втягивалась в смуту. В захватчиков и грабителей превратились и приглашенные царем Василием Шуйским шведы, и допущенные поляки.

Битва за освобождение Руси продолжалась. Погублена династия Рюриковичей, значит, требуется новая династия, но кого выдвигать из знатных и славных? Жестокого царя русские уже не хотели, хотели юного, чистого, славного. Большую роль сыграла церковь, патриарх Гермоген.

Выбор пал на Михаила Романова. Он был «удобен», знатен, у него хороший нрав.

Сергей Дмитриевич Шереметев посвятил Романовым немало страниц в своих «Трудах по истории Смутного времени». (Благодаря историкам, в том числе М. Д. Ковалевой, «Труды» изданы в 2015 году.)

Вот что относится к избранию Романовых:

«…Род Романовых был уважаем и известен. Когда Никита Романович появился среди народа, шествуя из Кремля к себе в дом, – радости и ликованию толпы не было пределов, его провожало несметное множество народа. В этом порыве радостного сочувствия сказывался опять здравый смысл народный. Поет народ про Никиту Романовича, поет про трех больших бояринов, про трех Годуновых изменников, о том, как

Но если Феодор Никитич и не наследовал от отца своего всех свойств, неотразимо к нему привлекавших, зато он вполне унаследовал его государственный ум, твердость духа, неукротимую силу воли. Он был представителен, красив, изящен; опытный и храбрый воин, он был и даровитый воевода. В искусстве же уклончивой мудрости он не имел соперников. Тонкий дипломат, проницательный сердцеведец и примерный семьянин, он вместе с тем был человек «властительный» и «опальчивый». Таков был носитель преданий рода Романовых, деятельность которого проходит яркой полосой через все Смутное время. В изучении его деятельности, думается нам, заключается тайна разумения многих событий Смуты. Не один он в семье Романовых пользовался особым положением. По свидетельству современников, род Романовых «был самый знатный, древнейший и могущественнейший в земле Московской. Никого не было ближе их к престолу».

«Романовы, вообще, были осторожны, жили всегда очень дружно и были всеми любимы. Каждый из них держал себя с царским достоинством. Феодор Никитич, красивый мужчина, очень ласковый ко всем и так хорошо сложенный, что московские портные обыкновенно говорили, когда платье сидело на ком-нибудь хорошо, – „вы второй Феодор Никитич“. Он так хорошо сидел на коне, что все видевшие его приходили в удивление. Остальные братья, которых было немало, – походили на него».

Времена царя Алексея Михайловича (1629–1676)

Царь Алексей Михайлович Романов был отцом будущего Петра I. В историю вошел с наименованием – «Тишайший». Однако царствование его отнюдь не было благостным. Вспомните церковные реформы, патриарха Никона, протопопа Аввакума, соляной бунт… Крестьянскую войну под руководством С. Разина.

Но сосредоточимся мы на фигуре Василия Шереметева. Он храбро воевал с ордынцами. Кстати, сыновей в роду Шереметевых именно с того времени стали называть поочередно: Петр – Борис – Петр – Борис.

В январе 1644 года В. Б. Шереметев в качестве рынды участвовал в торжественном приеме, устроенном в Грановитой палате в честь датского принца Вальдемара, был одним из двадцати четырех чашников за «государевым столом». Он был красив собой («черты лица его прекрасны») – высокий лоб, живые глаза и благообразный облик. Таких юношей определяли в телохранители к царям. И в чине рынды через год он присутствовал на венчании царя в Успенском соборе.