Алла Краско - Фонтанный дом его сиятельства графа Шереметева. Жизнь и быт обитателей и служителей

В 1812 г. у Якова Петровича Реметева и его первой жены родился сын Петр. Он получил отцовское имение в Орловском уезде [192] Приложение к трудам Редакционных комиссий. Сведения о помещичьих имениях. Т. 2. СПб., 1860. Орловская губ. С. 8–10. , но дальнейшая его судьба неизвестна. Но были у Якова Петровича и внебрачные дети. По духовному завещанию отца его законный сын, коллежский секретарь Петр Яковлевич Реметев, должен пожизненно обеспечивать троих внебрачных дочерей своего покойного отца, которые получили фамилию Яковлевы: Софью (в замужестве Штенк), Анну и Надежду [193] Сенатские объявления о запрещениях на недвижимые имения. 1863. Статья № 18553. .

В марте 1779 г. у графа Петра Борисовича Шереметева родился третий внебрачный ребенок, дочь Маргарита. После смерти отца она жила сначала в Москве, затем в Фонтанном доме под опекой своего единокровного брата, графа Николая Петровича. Для нее устроили особую квартиру в Канцелярском флигеле, окнами на Литейную улицу. Граф Николай Петрович даже баловал Якова и Маргариту. Сохранилось, например, такое собственноручное его повеление 1801 г.: «Июня 4. Собственной моей канцелярии. Немедленно внести Якову Петровичу и Маргарите Петровне по 300 всякому, что и составит 600 руб. и сказать им, чтоб они употребляли, куда они рассудят, а Маргарите, коли что хочет купить, то посоветывалась, кто знает» [194] Столетние отголоски. 1801 год. С. 38. .

28 января 1806 г. в домовой церкви Маргарита Петровна Реметева венчалась со статским советником Алексеем Петровичем Путятиным, причем поручителем на свадьбе стал ее единокровный брат, граф Николай Петрович Шереметев [195] ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 111. Д. 144. Л. 353. М. к. . В качестве приданого она принесла мужу капитал в размере 60 тыс. руб. с процентами, завещанный ей отцом [196] РГАДА. Ф. 1287. Оп. 1. Д. 4865. Л. 1–5. Рядная запись о браке М. П. Реметевой со статским советником А. П. Путятиным. 24 янв. 1806 г. . По духовному завещанию брата Николая Петровича, она получила еще 250 тыс. руб. [197] РГИА. Ф. 1088. Оп. 3. Д. 55. Л. 34. На ее долю приходилась и часть села Спасское в Орловской губернии. После свадьбы Путятины жили в своем доме, находившемся также в приходе церкви Симеона и Анны. После того как Маргарита Петровна овдовела, она вернулась жить в Фонтанный дом. О ней вспоминал граф С. Д. Шереметев: «В петербургском доме на Литейной, где теперь новый дом, жила Маргарита Петровна Путятина. Она была замужем за тихвинским помещиком, летом жила в любимом своем имении Милегеж. Когда она овдовела, отец предложил ей переехать в наш дом, где она и прожила до самой кончины с компаньонкой своей Татьяной Ивановной Бровцыной. Я ее не застал, но у меня от нее есть подарок — серебряная филигранная корзина с маленькими пасхальными яйцами… А Татьяну Ивановну Бровцыну я помню в образной нашей церкви…» [198] Мемуары графа С. Д. Шереметева. Т. 2. М., 2005. С. 316. Маргарита Петровна Путятина скончалась в 1848 г. [199] РГИА. Ф. 1088. Оп. 1. Д, 764. Об исполнении духовного завещания М. П. Путятиной, урожд. Реметевой. 1848–1849 гг.

В конце XVIII в., когда граф Николай Петрович вернулся в Петербург из Москвы, Фонтанный дом не был столь оживленным, как это было в его детские и юношеские годы, хотя граф Шереметев занимал одно из первых мест при Дворе императора Павла I. После воцарения нового Императора он назначен обер-гофмаршалом, который отвечал за все «хозяйство» Двора. Накануне смерти Императора он служил его обер-камергером. Не в последнюю очередь то, что частная жизнь такого вельможи была столь непубличной, объясняется тем обстоятельством, что в доме не было хозяйки. При Николае Петровиче жила его невенчаная жена Прасковья Ковалева.

После переезда графа в Петербург Прасковья поселилась в южном крыле Фонтанного дома, рядом с домовой церковью. Ее спальня и предспальня отделялись от церкви небольшим коридором. Небольшая гостиная, стены которой затянули сукном, называлась Турецкой. Есть описание бывшей Турецкой комнаты, составленное уже после смерти графа Николая Петровича. Она имела три окна, суконные зеленые шторы и голубые атласные занавеси. Суконную обивку уже сняли, поскольку сказано, что стены выкрашены голубой краской с разноцветным бордюром. Люстра бронзовая с восьми трубках, внизу небольшая шишка — виноградина. Пол дубовый. Мебель красного дерева с бронзовыми украшениями. Часы мастера Гимара в корпусе красного дерева с бронзовыми ножками. Шандалы бронзовые, бронзовая золоченая ваза. В простенках два зеркала в рамах красного дерева. Лоханки (для умывания?) мраморные белые [200] РГИА. Ф. 1088. Оп. 12. Д. 115. Л. 14. . Гостиная была связана особым балконом-переходом со спальней графа (сейчас этого перехода нет). Эти комнаты назывались «тайно-семейная половина», куда посторонние хода не имели. При Прасковье Ивановне находилось несколько девушек, бывших актрис театра. Самая близкая ее подруга — Татьяна Шлыкова, бывшая балерина шереметевской труппы, другая девушка — тоже бывшая артистка — Степанида Мукосина. По штату они состояли «при комнатах Прасковьи Ивановны», получая 500 и 250 руб. в год. Сразу после смерти графини Шереметевой Шлыкова и Мукосина получили вольную [201] РГИА Ф. 1088. Оп. 3. Д. 1570. Список вольнослужителей. 1805 г. . Положение Прасковьи в доме было непростым, в декабре 1798 г. она получила вольную. Круг ее общения оставался ограниченным, она ездила на богомолье, на прогулки, музицировала, вышивала. Вероятно, Прасковья особенно любила Вознесенскую церковь на углу Литейной улицы и Вознесенского проспекта. Именно в эту церковь она завещала пожертвовать свои драгоценности стоимостью более 11 тыс. руб. [202] Столетние отголоски. 1803 год. М., 1903. С. 45.

Оба, и Николай Петрович, и Прасковья Ивановна, любили музицировать, о чем сохранилось множество свидетельств. Летом 1798 г. граф Николай Петрович по должности обер-гофмаршала Двора Павла I должен был жить в Павловске, где ему пришлось купить дом (позже проданный). В мае 1799 г. он приказывал служителю Ивану Прихудайлову: «Ехать тебе в Павловское, иметь смотрение за всем домом, как за чистотою, так и за всем прочим… также и за людьми иметь смотрение. Где будут жить девушки, в их покоях уставить воздух порядочный, чтобы сырости не было, поддерживать людьми и велеть человек пяти в них спать…» [203] Отголоски XVIII века. Вып. XI. С. 248. Таким специфическим способом боролись тогда с сыростью! К этому времени относится такое распоряжение: «Собственной моей канцелярии. По получении сего, не медля ни мало, ехать управителю Никите Александрову, взяв с собою Петра Калмыкова в магазейны или к лучшим инструментальным мастерам в С.-Петербурге и выбрать английское фортопиано самой лучшей работы и чистого тону, обыкновенной величины, заметя при выборе онаго, чтобы строй был надежен и не опускался и во всем исправный, как о сем более знает Калмыков. Доставить ни мало не медля, под присмотром музыканта Бизяева, во всякой бережи ко мне в Павловск. 14 июня 1798 г.» [204] Там же. С. 169.