Алла Краско - Фонтанный дом его сиятельства графа Шереметева. Жизнь и быт обитателей и служителей

У нас нет никаких данных о связях художника Кившенко с Фонтанным домом, его картин, судя по описям убранства парадных и жилых помещений, здесь не было. Как и прочие в похожих случаях (Ломакин, Никитенко и др.), он не любил вспоминать о своем крепостном прошлом. Однако известно, что А. Д. Кившенко сотрудничал с академиком Н. П. Кондаковым, который, в свою очередь, был тесно связан с графом С. Д. Шереметевым. Родная сестра живописца, Надежда Даниловна Кившенко (ум. 1903), стала учительницей. По словам всех знавших ее, была не только «идейным работником» на поприще народного образования, но и выдающимся человеком. Большая часть ее жизни прошла в деревне, в тяжелом труде сельской учительницы, сначала в Воронежской губернии, затем в Весьегонском уезде Тверской губернии, где она вышла замуж за крестьянина. Ее книга «Дневник сельской учительницы», опубликованная в 1887 г., обратила на себя общее внимание, тем более что она была первой женщиной-учительницей, проводившей систему свободного воспитания и обучения.

Эта семья очень похожа на семью художника Николая Петровича Богданова-Бельского (1868–1945), внебрачного сына дворовой женщины помещика Смоленской губернии, который в свои зрелые годы был тесно связан с графами Шереметевыми.

Управление имениями графа Д. Н. Шереметева, как и прежде, осуществлялось из Петербурга. С 1840 г. Домовая канцелярия переименована в Главную контору. В штате ее тогда состояло 32 служащих, в подавляющем большинстве крепостных, издавна служащих у графов Шереметевых. Сюда стекались сведения из всех имений, и отсюда рассылались указания в вотчинные правления. В ее составе находились управители, экспедиторы, казначей, кассир, столоначальники, бухгалтеры, повытчики, копиисты. «Это было целое министерство с департаментами, экспедициями и всевозможными столами; в нем привитало великое множество дельцов, столоначальников, экзекуторов, повытчиков, делопроизводителей, письмоводителей, подчинявшихся триумвирату управителей под главным начальством сенатора Ивана Федоровича Апрелева. Все эти лица были выслужившиеся из крепостных, ловкие и опытные люди, утопавшие в чернильном море всяких отношений, инструкций, ордеров… причем главным и серьезнейшим делом всего чаще считалось обрабатывание своих личных интересов при полном и безукоризненном соблюдении малейших оттенков чинопочитания и формальностей…» [656] Мемуары… Т. 2. С. 221. Невольно вспоминаются слова Николая I о том, что это не он управляет Россией, а чиновники…

Среди семей потомственных служителей значится не одно поколение Дубовых. Так, в числе служивших в Останкине упоминается в 1797 г. «гусар» Григорий Дубов [657] Отголоски XVIII века. Вып. III. М., 1896. С. 17. . В чем именно состояла служба «гусара», можно только предполагать: возможно, «гусары» как своего рода охрана сопровождали барина в его разъездах.

В крепостной администрации Фонтанного дома видное место занимал Борис Васильевич Дубов, служивший в конце жизни графа Николая Петровича и затем уже при его сыне. Даты его жизни точно неизвестны, он родился около 1780 г. и умер не ранее 1854 г. С 1812 г. упоминается как поверенный в делах и домоправитель. О нем нелицеприятно вспоминал А. В. Никитенко, в своем дневнике повествовавший о борьбе за получение вольной (речь идет о 1821 г.): «Я явился в канцелярию (имеется в виду Домовая контора. — А. К. ) для знакомства с главными начальниками ея… Их было два — Мамонтов по финансовой части, и Дубов, по другим отраслям администрации графских имуществ…» [658] Отголоски XVIII века. Вып. III. М., 1896. С. 160–161. Мамонтов сразу же сделался его другом, в то время как Дубов обнаружил в себе его врага. Причины такого отношения к себе со стороны Дубова Никитенко не обозначил, но, возможно, неприязнь была не столько к сыну, сколько к его отцу, Василию Никитенко, давно и упорно конфликтовавшему с крепостной администрацией Борисовской вотчины.

В 1830 г. Борис Васильевич Дубов получил вольную и записался во фридрихсгамское купечество, но оставался на службе. Последнее упоминание имени Бориса Дубова в документах родового архива относится к 1841 г. В 1854 г. Дубов значится в числе санкт-петербургских купцов [659] Путеводитель. 60 000 адресов из Санкт-Петербурга, Царского Села, Петергофа, Гатчины и прочая. 1854. СПб., 1853. . О семье Дубова нашлись некоторые сведения.

Один из его сыновей, Александр Борисович Дубов, отслужил положенное время в Кексгольмском гренадерском полку и в августе 1857 г. подал прошение о зачислении его в Санкт-Петербургский университет, на юридический факультет, по разряду административных наук. В документе указан адрес жительства: в Нарвской части, 2-го квартала в собственном доме. Действительно, в городском справочнике на 1849 г. указано, что купчихе Александре Семеновне Дубовой принадлежал двухэтажный дом, тогдашний его адрес — Новоизмайловский проспект, дом 17 [660] Цылов Н. Атлас тринадцати частей С.-Петербурга… [СПб.]. С. 95. . После окончания университета в 1861 г. Александр поступил на государственную службу и, будучи к 1871 г. уже в чине коллежского секретаря, претендовал на судебную должность в Калужском окружном суде. Председатель суда запросил Университет о том, не был ли замечен студент Дубов в противоправных действиях, — ведь он заканчивал Университет как раз в тот год, когда его закрыли из-за студенческих волнений, но отзыв о благонадежности Дубова отправлен положительный. Интересно, что в студенческом деле Дубова есть упоминание о его брате, коллежском секретаре Владимире Дубове. Возможно, в этой семье были и другие дети, но судьба их пока не выяснена. Таким образом, дети служителя Б. В. Дубова переместились в когорту российского чиновничества.

Алабушевы — это большая династия служителей, имена которых часто встречаются в документах шереметевского родового архива. Они назначались на видные места в крепостной администрации разных графских имений. На протяжении XVIII–XIX вв. Алабушевы фигурируют в документах Борисовской вотчины, Серебряных прудов, села Сергиевского Ряжского уезда Рязанской губернии, Московского домового правления, имения в Лифляндии. Скорее всего, это уроженцы Юхотской волости. Известно, что часть крестьян оттуда переводилась помещиками еще в первой половине XVIII в.

С Фонтанным домом Алабушевы были связаны около ста лет, служили здесь, будучи крепостными, затем уже в статусе вольноотпущенных. Потомки их делали карьеру на государственной службе, некоторые из них получили потомственное дворянство.

Самый старый документ родового архива, в котором упоминается эта фамилия, относится к 1728 г. — о назначении Тимофея Алабушева приказчиком Михайловской вотчины. В документе 1738 г. борисовскому приказчику Алабушеву предписывалось «в тамошних местах приискать 3 человек хлопцев из черкас, которые могли бы петь дышкантом [дискантом] хорошими голосами, двух кобзистов и одного скрыпача…» Такие были сысканы, в архивных документах есть записи о расходах по отправке в Москву будущих артистов [661] РГИА Ф. 1088. Оп. 6. Д. 953. . Видимо, речь идет о том же Тимофее Алабушеве, перемещенном в Борисовскую вотчину. Тот же Тимофей Алабушев в 1758–1761 гг. значится приказчиком и в Серебряных прудах [662] Край Серебряно-прудский… С. 39. . Вероятно, он пользовался доверием хозяина. С другой стороны, сам факт своеобразной «ротации» тогдашних «эффективных менеджеров» демонстрирует способ борьбы со злоупотреблениями, которые, вне всякого сомнения, допускались. В начале 1770-х гг. в Московском домовом правлении получена жалоба на взяточничество и злоупотребления властью со стороны приказчика Алексеевской вотчины Тимофея Алабушева и на жестокости и самоуправство его сыновей, Якова и Николая. Из Конторы прислали доверенного служителя, Николая Вороблевского, расследовать жалобу. В архиве хранится дело объемом 148 листов с записями «допросов» всех вовлеченных в конфликт сторон — как членов семьи Алабушевых, так и выборных от крестьян. Алабушевы были оправданы.