Владимир Фромер - Ошибка Нострадамуса

Казалось, петля вокруг него окончательно затянулась. В Германию вторглась русская армия Елизаветы Петровны. Австрийцы отняли у него ту самую Силезию, из-за которой весь сыр-бор разгорелся. С запада в Пруссию двинулась сильная французская армия маршала Субиза. В довершение всего Берлин был захвачен и разграблен. Но лишь тридцать дней понадобилось Фридриху, чтобы, покрыв себя неувядаемой славой, выпутаться из безнадежного положения.

Прежде всего он двинулся навстречу Субизу и разбил его у Росбаха. Затем повернул в Силезию, где его уже ждала армия Карла Лотарингского. Решающее сражение произошло у Лейтена вблизи Бреслау. Принц Карл располагал шестидесятитысячной армией, Фридрих же не имел и сорока тысяч солдат. Перед боем он обратился к своим солдатам с лапидарно-выразительной речью: «Мы победим, или я умру вместе с вами», — пообещал король. Глаза солдат зажглись восторгом. Небывалое воодушевление овладело ими. Никогда еще они не сражались с таким мужеством, и никогда прежде гений их вождя не являл себя с такой яркостью. Пехота Фридриха, состоявшая из одних ветеранов, пошла в атаку под звуки барабанов и флейт, распевая старинный саксонский гимн. Фридрих на гнедом жеребце под ураганным огнем сам повел на штурм ударную колонну. Когда до неприятельского редута осталось совсем немного, Фридрих осадил коня, пропуская солдат вперед. Потеряв из виду короля, они на секунду дрогнули. Чуткий его слух тотчас уловил разнобой в мерной поступи солдат. Пришпорив коня, он вновь вырвался вперед со словами: «Я здесь! Я с вами!»

Победа Фридриха была полной.

«Эта битва, — говорил Наполеон, — стала истинным шедевром. Она одна дала Фридриху право на место в первом ряду полководцев». Слава прусского короля распространилась по всей Европе. За один год он разгромил три державы, дал четыре сражения гораздо более сильному противнику и три из них выиграл.

Зиму Фридрих провел в Бреслау, занимаясь изящной словесностью и готовясь к следующей кампании. Весной 1758 года его армия выступила в очередной поход. На сей раз острие удара прусский король направил против русских, которые уже хозяйничали в самом сердце его королевства. Первое сражение с российской армией произошло под Цорндорфом у Франкфурта. Битва была долгой и ожесточенной, чаша весов склонялась то в одну, то в другую сторону. Наконец Фридрих своевременно провел кавалерийскую атаку, что позволило ему одержать еще одну победу.

Это был пик успехов прусского короля, но закалка столь незаурядного характера еще должна была пройти проверку гибельными катастрофами. Разгромив русских, Фридрих поспешил в Саксонию, где встретился с армией, руководимой двумя самыми способными австрийскими генералами — Леопольдом Дауном и Эрнстом Лаудоном. Пока король обдумывал план предстоящего сражения, они подготовили ему сюрприз. Глубокой ночью австрийцы внезапно напали на прусский военный лагерь у Хохенкирхена, и лишь хладнокровие и мужество Фридриха спасло его войско от полного разгрома.

Даун и Лаудон не смогли, однако, надлежащим образом воспользоваться плодами своей победы. Фридрих быстро восстановил силы и с удвоенной энергией продолжил борьбу. Военные действия прервала зима, которую король опять провел в Бреслау в размышлениях и поэтических занятиях.

Время шло. Наступила самая ужасная для него кампания четвертого года войны. Австрийцы захватили всю Силезию и угрожали Берлину. Русская армия под командованием генерал-аншефа Петра Салтыкова соединилась с силами фельдмаршала Лаудона и заняла сильные позиции у Кунерсдорфа.

Салтыков был старым служакой. Звезд с неба не хватал. Усердно тянул военную лямку и медленно поднимался вверх по служебной лестнице. После поражения под Цорндорфом Елизавета Петровна сместила командующего русскими войсками генерала Фермера и неожиданно для всех назначила на его место шестидесятилетнего Салтыкова. Закаленные в боях солдаты и офицеры, ничего не знавшие о новом командующем, с изумлением смотрели на седенького, маленького старичка, отличавшегося простотой общения, никогда не повышавшего голоса. В нем не было ничего героического, в этом старичке. Никто не верил, что он сможет противостоять такому противнику, как прусский король, поражавший всю Европу своим мужеством, энергией и полководческим талантом.

Салтыков был скромным и простым человеком. Несмотря на заурядную внешность, был энергичен и не глуп, любил находиться в гуще событий и во все вникать. Здравый смысл и осторожность заменяли ему отсутствие военного таланта, а незнание рутинных правил тогдашнего военного искусства помогало принимать непонятные и неожиданные для неприятеля решения.

Знаменитое сражение при Кунерсдорфе стало апофеозом напряжения и драматизма, примером истинной трагедии. Битва началась неудержимым натиском прусской пехоты. Боевые порядки русских и на левом и на правом фланге были смяты. Фридрих даже послал в Берлин курьера с оповещением о полной победе, но явно поторопился. Центр русской армии находился на возвышенности, где было расположено старинное еврейское кладбище. Там русские гренадеры во главе с Салтыковым удержали свои позиции. Измотанная шестичасовым боем при почти тропической жаре, прусская пехота продолжала отчаянно атаковать, но раз за разом откатывалась назад, оставляя позади убитых и раненых. Фридрих трижды водил своих солдат на штурм. Под ним убило трех лошадей, его камзол был прострелен в нескольких местах. Пулей с него сбило шляпу, которую и сегодня можно увидеть в петербургском музее. Ничего не помогало. А когда ряды наступавших дрогнули, на них обрушилась свежая конница Дауна. Все было кончено.

Вечером рокового дня, потрясенный до глубины души, грязный и усталый король укрылся в сожженной казаками деревне. Из уцелевшего сарая послал он вторую за этот день депешу в Берлин, но совсем иного содержания: «Пусть королевская семья уезжает из Берлина. Все архивы отправить в Потсдам. Город может сдаться на капитуляцию».

Своему другу графу Фанкенштейну король написал:

«У меня совершенно ничего не осталось. Все потеряно, и я не переживу поражения своей страны. Прощайте».

Но Фридрих недолго предавался отчаянию. Уже на следующий день после битвы ему удалось собрать восемнадцать тысяч солдат. Прошла всего неделя, и их число возросло до тридцати тысяч. Это уже была армия, и Фридрих знал, как ею распорядиться. С удвоенной энергией он продолжал войну.

Пятый год отчаянной борьбы. Шестой год. Фридрих жил и действовал как в лихорадке. Свое королевство он превратил в осажденный военный лагерь, не обращая внимания на всеобщее разорение и всякое прекращение нормальной жизни. Его единственная цель заключалась в противостоянии ненавистному врагу. Он готов был сражаться до последнего пруссака, способного носить оружие, и до последней лошади, которая могла еще тащить пушку. В Пруссии уже никому не платили жалованья, но еще были овес и картофель, свинец и порох. Фридрих продолжал сражаться. Сердце его вконец ожесточилось. Ненависть к врагам жгла душу. «Человеку трудно переносить то, — писал он в одном из писем, — что приходится переносить мне. Я начинаю понимать итальянцев, которые называют месть наслаждением богов. Вся моя философия уже износилась от страданий. Ведь я не святой и, должен признаться, смогу умереть спокойно лишь после того как заставлю врага испытать хотя бы часть перенесенных мной страданий». А неудачам все не надоедало преследовать его. Его армия напоминала загнанного тигра, которого уже не могли спасти отчаянные прыжки. Фридриха могло спасти только чудо, и оно произошло.