Хэлфорд Маккиндер - Географическая ось истории

Ниже я постараюсь оценить относительную значимость базовых особенностей земного шара с точки зрения исторических событий, в том числе истории последних четырех лет, а также предложить наилучшие способы, какими наши идеалы свободы могут быть приспособлены к очевидным реалиям нашего общего дома. Но сначала нужно выявить и описать некоторые характерные проявления человеческой природы, которые обнаруживают себя во всех формах политической организации.

Демократический идеализм, череда его провалов и взаимосвязь с реальностью; экономическая реальность текущей политики; организаторы текущей политики; их появление благодаря революции; организаторы и социальная дисциплина; великий организатор как убежденный реалист; демократические предрассудки в отношении специалистов; организатор мыслит стратегически; его «практический» ум; Наполеон; Бисмарк; стратегическое мышление Пруссии; «Kultur» и стратегия; немецкая военная карта; стратегическая мысль в экономике; демократия мыслит этически; «без аннексий и контрибуций»; отказ мыслить стратегически, пока не принудит необходимость обороняться; демократия падет, если не будет учитывать одновременно географическую и экономическую реальность.

«…Кто имеет, тому дано будет» [80] Мк. 4:25. .

В 1789 году дерзкий французский народ в своем оплоте мысли – Париже – обрел великое видение будущего: Свобода, Равенство и Братство. Но затем французский идеализм утратил связь с реальностью и постепенно подчинился судьбе, воплотившейся в фигуре Наполеона. Благодаря четкой военной организации Наполеон восстановил порядок в стране и одновременно так изменил французскую власть, что сам закон в ней стал отрицанием свободы. История Великой французской революции и великой империи сказалась на всей дальнейшей политической теории; эта история выглядела трагедией в древнегреческом духе, катастрофой, предопределенной характером революционного идеализма.

Поэтому, когда в 1848 году народы Европы вновь предались профетическим умонастроениям, их идеализм был уже куда сложнее. Свободу дополнили принципом национальности в надежде на то, что свободу возможно обезопасить от чрезмерно ретивого организатора посредством независимого народного духа. К сожалению, в тот революционный год крепкий челн идеализма снова сорвался с якоря, а впоследствии его унесла в бурное море судьба в лице Бисмарка. Благодаря прусской упорядоченности Бисмарк исказил новый идеал немецкой нации точно так же, как Наполеон исказил ранние, более простые французские идеалы свободы и равенства. Впрочем, трагедия национального идеализма, о которой идет речь, была предопределена отнюдь не хаосом свободы, но материализмом, общеизвестным как Kultur и присущим организатору. Французская трагедия представляла собой всего-навсего крушение идеализма, но вот немецкая трагедия оказалась, говоря прямо, крахом замещенного реализма.

В 1917 году демократические народы всей земли решили, что над миром воссиял великий свет спасения: русское самодержавие пало, а американская республика вступила в войну. Какое-то время русская революция двигалась и продолжает двигаться по пути всех революций, однако мы до сих пор верим во всеобщую демократию. К идеалу свободы восемнадцатого столетия и идеалу национальности столетия девятнадцатого мы добавили в двадцатом веке наш идеал Лиги Наций. Если третья трагедия неизбежна, она охватит весь мир, ибо демократические идеалы сегодня составляют кредо большей части человечества. Немцы с их Real-Politik, иначе реальной политикой (это нечто большее, нежели просто практическая политика) считают, что катастрофа случится рано или поздно. Военачальники заодно с прусской военной кастой ведут, не исключено, схватку за сохранение своей власти, но даже многочисленные разумные представители немецкого общества действуют под влиянием политической философии, которой они искренне привержены, несмотря на нашу убежденность в ее ошибочности. В ходе недавней войны ожидания немцев не оправдались во многих отношениях, однако произошло так потому, что мы сумели навязать Германии несколько мудрых принципов управления, вопреки собственным политическим ошибкам. Впереди нас ждут еще более тяжкие испытания. Какая глубина международного сотрудничества необходима, чтобы мир оставался безопасным для демократий? А применительно к внутренней структуре этих демократий – какие условия требуется выполнить, чтобы успешно впрячь в тяжелый плуг социальной реконструкции идеалы, вдохновлявшие героев последней войны? Нет и не может быть вопросов важнее. Преуспеем ли мы в попытках трезво сочетать наш новый идеализм с реальностью?

Идеалисты суть соль земли; без них, не дающих нам покоя, общество обречено скатиться в упадок, а цивилизация – исчезнуть. При этом не следует забывать, что идеализм исторически связывался с двумя принципиально разными особенностями человеческого характера. Старый идеализм, будь то в буддизме, стоицизме или средневековом христианстве, опирался на самоотречение; францисканские монахи клялись блюсти целомудрие и бедность и служить обществу. Но современный демократический идеализм, иначе идеализм американской и французской революций, опирается на самореализацию. Его цель состоит в том, чтобы каждый человек смог жить полноценной жизнью, уважая себя. Согласно преамбуле к американской Декларации независимости, все люди созданы равными и наделены правами на свободу и стремлением к счастью.

Эти две стороны идеализма исторически соответствуют двум комбинациям фактов реальности. В былые времена власть природы над человеком была всеобъемлющей. Суровая реальность ограничивала людские амбиции. Иными словами, мир как целое прозябал в бедности, и аскеза являлась единственным общедоступным путем к обретению счастья. Несомненно, отдельные личности могли возвышаться над остальными, но лишь ценой беспощадного угнетения ближних. Даже так называемая демократия Афин и утопия Платона предусматривали хозяйственное и промышленное рабство. Однако современный мир богат. Ныне человек в немалой степени подчинил себе силы природы, и целые общественные классы, ранее покорные судьбе, усвоили представление о том, что при более справедливом распределении богатства должно возникнуть определенное равенство возможностей.

Эта современная реальность человеческого владычества над природой, без которой демократические идеалы были бы бесполезны, вовсе не полностью обусловлена развитием научных знаний и обилием изобретений. То могущество, каким обладает нынешний человек, условно, а не абсолютно, поскольку природа по-прежнему сильна и доказывает свою силу засухами и эпидемиями. Человеческие богатство и относительная безопасность опираются сегодня на разделение и координацию труда, а также на постоянную модернизацию сложных заводов и фабрик, что пришли на смену простым инструментам первобытного общества. Иными словами, производство современного богатства зависит от поддержания нашей социальной организации и капитала. Общество требует постоянной заботы, и отчасти наше благополучие можно сопоставить с нематериальной «доброй волей» бизнеса. Владелец бизнеса зависит от привычек своих клиентов ничуть не меньше, чем от исправности оборудования на фабрике; оба фактора должны учитываться на равных, они нуждаются в непрерывном внимании, но когда дело прекращается, эти факторы приобретают отрицательную ценность – оборудование становится металлоломом, а добрая воля сводится к возмещению долгов.