Анатолий Адамишин - Белое солнце Анголы

Добавлю, что, информируя по поручению советского руководства через несколько дней Менгисту Хайле Мариама в Аддис-Абебе об этих трехсторонних консультациях, я отметил единодушное признание всеми присутствовавшими на них в качестве главной задачи — сломить УНИТА. Тут же, однако, было сказано и другое: правительственная армия не может похвастаться большими успехами, несмотря на всю оказываемую Советским Союзом и Кубой помощь. Чисто военное решение невозможно. До того, чтобы можно было снять слово «чисто», придется пройти определенный путь, но будет он пройден весьма быстро.

Не потерял тогда актуальности вопрос о попытках ЮАР обойти ООНовский план предоставления Намибии независимости, предусматривавший демократические выборы [33] Недаром резолюция 435 была принята при демократе Дж. Картере. . Она хотела протолкнуть так называемое внутреннее устройство, посредством специально подобранных марионеток, в том числе чернокожих. СССР, Ангола и Куба были едины: не допустим. Схожую позицию заняли США и другие западные партнеры. ЮАР, столкнувшись с общим сопротивлением, отступила. К сожалению, такой расклад встречался нечасто.

В апреле 1987 года в Москве открылось официальное представительство СВАПО. Это был серьезный политический шаг со стороны Советского Союза. Друзья давно его добивались. Трудности были скорее организационные: найти тогда подходящее помещение было много труднее, чем сейчас, когда полцентра Москвы перестроено заново. По такому поводу в МИД состоялась моя встреча с Тео-Бен Гурирабом. Может, в силу характера самого события, но намибиец был настроен декларативно. ФАЙЛА, ангольская правительственная армия, говорил он, изменила военную ситуацию в свою пользу, держит под контролем практически всю южную часть страны, где ранее находились основные военные базы противника. На пом фоне и отряды ПЛАН (так назывались сваповские вооруженные силы) проводят успешные боевые операции.

К этому времени я уже неплохо знал положение в Анголе, чтобы принимать все на веру. Но и спорить с друзьями было еще не очень принято. Словом, серьезного разговора не получилось.

Весной 1987 года Э. Шеварднадзе встретился в Москве с министрами иностранных дел прифронтовых государств. Для нас, «африканистов», это было очень важное мероприятие: наши друзья на континенте постоянно жаловались на недостаточное к ним внимание.

В основном говорил замбиец Л. Мванашику. У него постоянно звучало — «социализм», «империализм», причем под первым применительно к региону подразумевались прифронтовые государства, а под вторым — Южная Африка. Рисуя картину лишь двумя красками, замбиец заявлял, что США и Западная Европа — союзники апартеида, что увязка предоставления независимости Намибии с выводом из Анголы кубинских войск — идеологическая диверсия и т. п. Как, спрашивал я себя, нам после этого вести конкретные дела? Но мы уже научились отделять фразеологию от практической политики.

Вместе с тем за способом выражения замбийца скрывался определенный смысл. Вполне вероятно, что многие наши африканские друзья верили, что удастся привести Намибию к независимости без того, чтобы кубинцы ушли из Анголы. Все же Куба являла собой гарантию против всевластия ЮАР, причем единственную. Платил же за такие «удобства» Советский Союз. Не получалось упрекать за это друзей — они преследовали свои интересы. Но и мы должны были заботиться о себе. По мере того, как урегулирование набирало темп, определенные разночтения с друзьями становились более ощутимыми, и это мы еще увидим.

Упомянутая встреча была полезна и как способ обмена взаимной информацией. Так, ангольцы впервые сообщили нам тогда о возобновлении разговоров с американцами, что актуализировало вопрос о нашем отношении к этому. Мы никогда не препятствовали подобным контактам как таковым. Но куда они ведут? У нас внутри не обходилось без дискуссий, но в итоге все больше превалировала линия — пусть встречаются, пусть говорят.

В апреле же 1987 года я совершил большую поездку по Западной Африке, расширив круг знакомств с африканскими лидерами. Расскажу об одном из них — габонце Омаре Бонго, хотя к южноафриканским делам эта встреча имеет мало отношения. Скорее, это небольшая иллюстрация специфики работы.

В Либрсвилле проштрафился наш посол, и Шеварднадзе решил, что его отзыв в Москву надо объяснить на месте габонским властям. Пусть страна небольшая, но и к ней надо иметь уважение. Тем более, что наши внешнеторговые организации имели некоторые виды на ценные породы древесины, производимой в Габоне.

И вот мы с Сергеем Борисовичем Крыловым в роскошном президентском дворце. Бонго сидит на возвышении, чем-то напоминающем трон, все остальные, включая гостей, — внизу. Меня он слушает рассеянно, зевает, а в определенный момент как бы «засыпает». Делаю вид, что ничего не замечаю, и в свою очередь прибегаю к «азиатской хитрости». Бонго не может не «проснуться», когда я говорю ему: «У нас с Вами, господин Президент, и без того доверительная беседа. Но я предлагаю продолжить разговор один на один, ибо есть кое-что, что могу сказать только Вам лично».

Бонго делает молниеносный жест, и вся его свита исчезает в мгновение ока. Сергей, однако, остается — по-французски, языке беседы, он говорит гораздо лучше меня. Теперь мы уже в численном большинстве. Цель достигнута, беседа, фактически на те же темы, что и раньше, идет далее гладко. Расстаемся почти по-дружески. Во всяком случае, Бонго даст мне свой самолет, чтобы слетать в наиболее богатый живностью заповедник. Тогда это меня сильно увлекало. Добавлю для экзотики, что на обратном пути попали мыв жуткую африканскую грозу и были рады-радехоньки, что голландский экипаж — на службе у Бонго — доставил нас благополучно в Либрсвилль.

Как потом оказалось, гроза эта была для нас не последней на африканских воздушных трассах и не самой страшной.

Теперь в Абиджан. Во-первых, Кот-д'Ивуар, это ни для кого не тайна, поддерживает Савимби. Во-вторых, президент Феликс Уфуэ-Буаньи — один из старейших руководителей в Африке. Перед началом беседы нас долго водят по дворцу, впечатляют несметными богатствами. Помню, приоткрыл занавеску на одной из витрин, напоминавших музейные. Ее предназначение было иным, она оказалась доверху набитой золотыми монетами.

Беседа с престарелым президентом не обманывает ожиданий, но скорее с общефилософской точки зрения. Он все убеждал меня в преимуществах плюралистического общества, каковое пытается построить в своей стране, хотя в ней пока и сохраняется однопартийная система. Уверял, что Африке не нужна индустриализация, ее дело — сельское хозяйство и сохранение растительного и животного мира. «Смотрите, как поднялась на какао моя страна». Видно было, что вопросами сугубо практическими этому мудрому человеку не очень интересно заниматься. По существу проблем мы больше говорили с министром иностранных дел С. Акс, но дальше его попыток представить дело так, будто Кот-д'Ивуар перестал помогать унитовцам, мы не продвинулись.