Александр Подосинов - Куда плавал Одиссей? О географических представлениях архаической эпохи

Маршрут странствий Ио от Танаиса (Дона) до Египта [269]считается, как правило, confused geography , иногда рассматривается как the poet's own invention [270].

Мне представляется, что азиатский путь Ио вполне вписывается в ту эпико-архаическую картину мира, о которой шла речь в начале книги. Более того, путь по Океану (или вдоль него, как у Ио) практически полностью повторяет маршрут аргонавтов, проплывших от Кавказа до Египта [271]. Как мы видели выше, один из древнейших маршрутов возвратного плавания аргонавтов из Черного моря в Средиземное шел через реку Фасис, которая сначала воспринималась как граница между Европой и Азией и которой приписывалась связь с Северным океаном. По Океану, омывающему ойкумену с севера, востока и юга, и мыслилось возвратное путешествие аргонавтов в Египет и — как у Ио, вниз по течению Нила — в Средиземное море.

Кстати, на восточном маршруте Ио также хорошо видно, как скрадывается азиатское пространство, и путь с севера на юг ойкумены мог показаться не таким уж и далеким, с точки зрения как Эсхила, так и его слушателей [272]. Еще и во время Александра Индия представлялась краем земли, ведь Александр верил, что в нескольких днях от рек Гифасис и Ганг к востоку находится Океан ( Arrian . Anab. V, 26).

Наиболее проблематичным в итинерарии Ио обычно представляется ее быстрый переход от североазиатских грифонов и аримаспов к южноафриканским эфиопам. Мне, однако, этот переход не кажется чересчур нелогичным [273], так как, во-первых, Эсхил сообщает про эфиопов, что «они живут у истоков Солнца» (οι προς ήλίου ναίουσι πηγαΐς), т. е. не на юге, а на востоке (или, по крайней мере, на юго-востоке) ойкумены [274]. Известно, что в античности, уже начиная с Гомера [275], различались две группы эфиопов — восточные и западные [276], занимавшие практически всю южную часть ойкумены от востока до запада [277]. Мимнерм сообщает в Frg. 12 (Allen), что солнце, закончив свой дневной путь на западе, в стране Гесперид, переправляется затем в золотой ладье на восток, в страну эфиопов (χώρου άφ' Εσπερίδων γαΐαν ές ΑΙθιόπων), где колесница и кони ночью отдыхают. Эфиопия здесь оказывается на крайнем востоке [278]! У Аполлония Родосского, наоборот, солнце садится за горами западных эфиопов (III, 1192: έσπερίων νεάτας ύπερ άκριας Α'ιθιοπήων). А Страбон передает мнение своих предшественников о том, что маврусии (в районе совр. Марокко на западе Африки) переселились сюда из Индии (XVII, 3, 7).

При этом восточные эфиопы часто путались или отождествлялись с индийцами. Вот что пишет, например, Геродот об одном из подразделений войска Ксеркса, вторгшегося в Грецию (VII, 69–70):

Во главе арабов и эфиопов, живущих южнее Египта, стоял Арсам… Восточные же эфиопы (в походе участвовали два племени эфиопов) были присоединены к индийцам. По внешности они ничем не различались, а только языком и волосами. Так, у восточных эфиопов волосы прямые, а у ливийских — самые курчавые волосы на свете. Вооружены были эти азиатские эфиопы в основном по-индийски...

Сам Эсхил в «Просительницах» говорит устами Пеласга о приехавших из Египта Данаидах (vv. 284–287):

Помпоний Мела (III, 67), говоря о темнокожих обитателях дальней Индии, замечает о них: atrae gentes et quodammodo Aethiopes .

Вообще, в греческой географии существовало представление о том, что Южная Индия и Восточная Африка — это одна страна. Так, согласно Арриану (Anab. VI, 1, 3), Александр Великий, достигнув во время своего восточного похода реки Акесин (совр. Чинаб), решил, что эта река, впадающая в Инд, и является истоком Нила. Так что еще и при Александре Македонском Нил виделся находящимся недалеко от Центральной Азии, и это была древняя традиция, которая была известна македонскому царю [280].

Такое отождествление Нила и Инда приводит некоторых исследователей к выводу, что у Эсхила под названием «река Эфиоп» (v. 809) скрывается именно Инд, и речь идет об «азиатских», или «восточных» эфиопах [281]. Интересно, что в то время как одни схолии идентифицируют реку Эфиоп с Нилом (Medic.), другие (CPPdWX) видят в ней Ганг (ό Γάγγης).

Для иллюстрации связи водных артерий Африки и Азии показательным является также сообщение Флавия Филострата о существующем мнении, «будто Евфрат течет под землей вплоть до самого Египта и там выходит на поверхность, сливаясь с Нилом» [282]. Тот же автор указывает на изначальное расселение эфиопов в Индии: «Было время, когда эфиопы, оставаясь еще индийским племенем, обитали в этих краях (т. е. в Индии)… подвластные царю Гангу» (III, 20) [283].

Вообще, река под названием «Эфиоп» из других источников неизвестна. Мне представляется, что здесь все же имеется в виду начало реки Нил, которая сперва протекает через Эфиопию и становится собственно Нилом уже после водопадов в Египте.

Восточная, в глазах архаических греков, локализация Эфиопии проявляется, в частности, и в том, что царь Эфиопии Мемнон — герой Троянской войны, воевавший на стороне троянцев, — оказывается сыном богини востока и восхода Эос [284], а его царство часто локализовалось на востоке [285].

На мысль о возможном океаническом плавании персонажей Эсхила наводит также тот факт, что Прометея, прикованного к Кавказской скале, которая, скорее всего, находится на берегу Океана, навещают сам Океан и нимфы-Океаниды [286]. Несмотря на то, что последние, услышав [287]в своих подводных пещерах грохот надеваемых на Прометея оков, прилетели сюда на крылатой колеснице, не исключено, что путь их пролегал через Океан, так как первые же слова Прометея к ним были: «Многодетной Тефии птенцы и отца // Океана, который всю землю кругом [288]// Обтекает гремучей, бессонной рекой» (vv. 138–140; перевод А. И. Пиотровского). И Океан, и Океаниды в таком случае могли в древнейших версиях мифа воспользоваться океаническим путем, как самым кратким и удобным [289]. А. Бонаффэ объясняет прибытие этих персонажей по воздуху, а не по морю, техническими особенностями устройства сцены в греческом театре, где при неподвижности главного героя необходимо было использовать машинерию сцены для появления хора Океанид и Океана [290]. В. Т Мусбахова считает их прибытие по воздуху аргументом против западной локализации «скалы Прометея» [291].

Предполагается, что Ио проделала весь путь по суше, что логично для ее сценического образа «рогатой девушки» [292], к тому же она постоянно говорит о себе как об идущей; см. vv. 565–566: «Расскажи мне, куда / Я зашла, по широкой скитаясь (πεπλάνημαι) земле»; vv. 576–577: «Ой-ой! Куда снова брести (πλάναι)? Бежать куда? / В дальнюю даль куда?»; vv. 707–709: «Отсюда ты к восходу путаный / Направишь шаг (στρέψασα σαυτην) по целине непаханой / И к скифам кочевым придешь (άφίξη)…», v. 712: «Не подходи к ним близко (πελάζειν)», vv. 721–722: надо перейти (βήναι) хребты Кавказа и т. д. И все же нельзя исключить, что в первоначальной версии мифа она плыла по морю [293], ведь ее путь — это явная реминисценция возвратного плавания аргонавтов из Колхиды на юг Африки через Восточный океан (см. выше в Главе 8). В любом случае такое, даже и сухопутное, путешествие она могла совершить только в рамках той картины мира и ментальной карты, которую мы предполагаем для архаической эпохи.