Зия Буянитов - Государство Хорезмшахов-Ануштегинидов, 1097–1231

Теркен-хатун могла организовать оборону Гурганджа и оказать монголам сопротивление, так как Гургандж был достаточно укреплен для этого, кроме того, что еще важнее, жители Гурганджа отличались храбростью и военной выучкой, что испытал на себе еще султан Шихаб ад-Дин ал-Гури в 1204 г.

Однако прибытие в Гургандж посла Чингиз-хана хаджиба Данишманда и весть о бегстве ее сына хорезмшаха Ала ад-Дина Мухаммада на запад подорвали стойкость и решимость Теркен-хатун. Захватив с собой жен и детей хорезмшаха, его казну и все ценное, Теркен-хатун покинула город.

Оставляя Гургандж, Теркен-хатун приказала умертвить всех находившихся в столице пленных султанов, владетелей и их сыновей — всего 26 человек. Их утопили в Амударье [905] О них см.; ан-Насави , с. 65–66, 83–84; ас-Субки , с. 338. . Этот позорный поступок отвратил от нее многих людей в Гургандже, и она выехала из столицы только со своей челядью и в сопровождении везира Мухаммада ибн Салиха и сына владетеля Языра Умар-хана, который хорошо знал окрестные дороги.

Теркен-хатун оказалась неблагодарной к своему именитому проводнику, приказав убить его, как только ее караван достиг крепости Илал в Мазандаране [906] Ан-Насави , с. 84. .

Четыре месяца монголы осаждали крепость. Они возвели вокруг нее стены и устроили в ней ворота, которые на ночь запирали, отрезав ее от внешнего мира. Однако неизвестно, сколько продлилась бы осада Илала, так как крепость была неприступна и в ней хранились большие запасы оружия и продовольствия. Монголам помог редчайший для этой местности случай. В этих местах частые и обильные дожди — явление обычное. Но на протяжении всей осады здесь не выпало ни капли дождя, и ливень обрушился на крепость лишь в тот момент, когда мучимая жаждой Теркен-хатун приказала открыть ворота крепости и сдаться монголам. Ан-Насави пишет: «В момент, когда она выходила из крепости, поток воды устремился в ее (крепости) ворота, и в этот день все водоемы были переполнены» [907] Там же,с. 85; Джувейни , т. 2, с. 467; ас-Субки , с. 335, 337. .

Теркен-хатун, весь гарем и дети хорезмшаха попали в плен. Дети хорезмшаха были убиты, а женщины были отданы в жены близким Чингиз-хана [908] Ибн ал-Acиp , т. 9, с. 335. . Сама Теркен-хатун была отправлена в ставку Чингиз-хана. Перед отъездом в Каракорум Теркен-хатун и женам хорезмшаха было приказано «выйти вперед и громко оплакивать государство хорезмшаха, пока монгольские войска не пройдут перед ними» [909] Рашид ад-Дин , пер, т. 1, кн. 2, с. 226. .

Один из придворных хорезмшаха хадим Бадр ад-Дин Хилал, бежавший из монгольского плена, рассказывал султану Джалал ад-Дину о Теркен-хатун следующее: «Я сказал ей: "Давай убежим к Джалал ад-Дину, сыну твоего сына и сокровищу твоего сердца. Ведь до нас часто доходят вести о его силе, могуществе и обширности его страны". Она сказала: "Прочь, пропади он вовсе! Как я могу опуститься до того, чтобы быть зависимой от милости сына Ай-Чичек — так звали мать Джалал ад-Дина — и находиться под его покровительством! Даже плен у Чингиз-хана и мое нынешнее унижение и позор для меня лучше, чем это!"» [910] Ан-Насави , с. 85. .

Положение Теркен-хатун в плену было самым бедственным, и она кормилась объедками от трапезы Чингиз-хана. Худаванд-и джахан Теркен-хатун, любое распоряжение, которой некогда исполнялось беспрекословно, умерла в нищете в 630/1233 г. [911] Там же; Джувейни , т. 2, с. 468; Ибн Халдун , с. 240. .

А Гургандж, покинутый его владычицей и хозяйкой Теркен-хатун, пребывал в тревоге и волнении, и не было никого, кто бы взял на себя ответственность за дальнейшую судьбу столицы. И в связи с тем, что Теркен-хатун не оставила в городе никого, «кто мог бы упорядочить дела и управлять народом» [912] Ан-Насави , с. 100. , власть в Гургандже взял в свои руки авантюрист Али Кух-и Даруган [913] Этого человека Джувейни (т. 1, с. 124) называет сипахсаларом Али Дуругини (см. также: Бартольд , т. 1, с. 500). Однако поведение Али Кух-и Даругана совсем не вяжется со званием сипахсалара . Кажется, здесь совпадение имен двух разных людей. , который внес в жизнь города еще большую сумятицу и беспорядок. В Гургандже начались междоусобицы, грабежи и захват имущества не только горожан, но и городского дивана. Помощники Али Кух-и Даругана, взыскивая с населения налоги, большую часть их присваивали.

Через некоторое время в Гургандж возвратились высокие чины государственного дивана мушриф Имад ад-Дин и Шараф ад-Дин Кёпек, которые, составив от имени умершего хорезмшаха поддельные письма-доверенности, отстранили Али Кух-и Даругана, прибрали доходы городского дивана к своим рукам и установили в столице видимость порядка [914] Ан-Насави , с. 101. .

Вскоре в Гургандж прибыли хорезмшах и султан Джалал ад-Дин Манкбурны и его братья Узлаг-шах и Ак-шах. Однако сторонники бывшего престолонаследника Узлаг-шаха не признали за Джалал ад-Дином прав на престол государства. Эмиры из числа родственников Теркен-хатун, несмотря на противодействие почти всего населения Гурганджа, ставшего на сторону Джалал ад-Дина, не повиновались новому хорезмшаху и, устроив пышную церемонию, объявили султаном брата Теркен-хатун Хумар-Тегина [915] Джувейни , т. 1, с. 124; Рашид ад-Дин , пер., т. 1, кн. 2, с. 215. . Под командованием Хумар-Тегина и эмиров хаджиба Огула, Шейх-хана, Эр-Буга Пехлевана и Кутлуг-хана находилось 90 тыс. воинов-тюрок [916] Джувейни , т. 1, с. 124. . Эмиры эти составили против хорезмшаха Джалал ад-Дина заговор, однако предупрежденному хорезмшаху удалось спастись, и он покинул Гургандж с тремястами воинов под командованием героя обороны Ходженда Дамир-Малика. Спустя три дня, узнав о приближении монголов, Узлаг-шах и Ак-шах покинули Гургандж [917] Ан-Насави , с. 102, 104. .

Едва сыновья Ала ад-Дина Мухаммада покинули город, в пределы Хорезма вторглись передовые отряды монголов. Эти войска остановились поодаль от Гурганджа и начали подготовку к его осаде. Вскоре прибыли отряды под командованием Баичу-нойона, а затем подошли основные силы монгольских войск во главе с сыновьями Чингиз-хана Огедеем и Чагатаем и нойонами Толан-Черби, Устуном и Каданом— всего более 100 тыс. человек [918] Там же, с. 137. .

При осаде Гурганджа монголы применили самые совершенные по тому времени средства: катапульты ( манджаник ), «черепахи» ( матарис ) и осадные машины ( даббабат ). Из-за отсутствия камней в Хорезме монголы вырубили вокруг тутовые деревья и, вырезая из стволов кругляши, мочили их в воде, после чего эти снаряды становились тяжелыми и твердыми, как камень.

Решимость и упорство всего населения Гурганджа подавляли все попытки монголов взять город штурмом, и тогда монголы применили против защитников Гурганджа ту же тактику, что в Самарканде. Они оставили часть войск в засадах и начали боевые действия малым числом воинов. Когда эти отряды появились под стенами Гурганджа, «некоторые недальновидные люди возрадовались и решили, что прибывших врагов так мало и что они отважились на этот дерзкий выпад ради забавы» [919] Джувейни , т. 1, с. 125. . Из города выступили многочисленные конные и пешие отряды и стали преследовать «отступавших» монголов. У расположенных близ Гурганджа садов Баг-и Хуррам на воинов Гурганджа из засады набросились воины Бугурджи-нойона, окружили и перебили около тысячи человек [920] Цифра, приведенная Джувейни (т. 1, с. 125), — 100 тысяч — неправдоподобна. Верно у Рашид ад-Дина (пер., т. 1, кн. 2, с. 215). . Примерно двум тысячам воинов Гурганджа под командованием хаджиба Огула удалось вырваться из окружения и бежать в Хорасан [921] Джувейни , т. 1, с. 159; Бар Эбрей , т. 2, с. 513. .