Франс Вааль - Наша внутренняя обезьяна. Двойственная природа человека

В группу также входила самка-подросток Мерилин, у которой на уме было кое-что другое. Она была влюблена в Акили и повсюду ходила за ним, много раз приглашая его к сексу. Мерилин немного поиграла в пруду, руками стимулируя свои гениталии и окуная губы в воду. Приведя себя таким образом в возбуждение, она подергала Акили за руку и отвела его к воде для совокупления. Акили подчинился, но явно разрывался между Мерилин и пищевыми сокровищами. Почему надо было непременно заниматься сексом по колено в воде, осталось для меня загадкой: возможно, у Мерилин развился такой фетиш. Сексуальные предпочтения у бонобо встречаются нередко.

Тем временем Лоретта проявила большой интерес к детенышу Леноры. Каждый раз, как он подходил к ней, старшая самка недолго стимулировала его гениталии пальцем, после одного такого раза произошло объятие животом к животу, во время которого Лоретта сделала несколько движений тазом к детенышу, словно самец. В какой-то момент мать стала руками стимулировать гениталии Лоретты, после чего подтолкнула детеныша к ней, как будто предлагая взять его на руки.

За этот короткий промежуток времени мы видели, как бонобо использовали секс для секса (Акили и Мерилин), для примирения (Ленора и Акили) и как знак расположения (Лоретта и детеныш). У нас секс обычно ассоциируется с размножением и страстью, но у бонобо он удовлетворяет множество других потребностей. Целью, без сомнения, всегда является удовольствие, а размножение служит лишь одной из функций.

Самки бонобо щеголяют генитальными набуханиями, даже когда не готовы к зачатию: например, во время беременности и кормления грудью. У шимпанзе все иначе. Было подсчитано, что самки шимпанзе ходят с набухшими гениталиями менее 5 % взрослой жизни, а самки бонобо проводят в этом состоянии около 50 % времени. Более того, кроме паузы, когда у самок идут менструации, секс у бонобо происходит в течение всего цикла. Для приматов, у самок которых имеется выраженное набухание гениталий, это удивительно. Для чего же нужны эти гротескные пузыри, если не для сигнала о готовности к зачатию?

Притом что секс и набухание наружных половых органов в основном не связаны со способностью к зачатию, самцу бонобо пришлось бы стать Эйнштейном, чтобы понять, кому из детенышей он является отцом. Не то чтобы человекообразные обезьяны осознавали связь между сексом и размножением, – это можем только мы, люди, – но для самцов животных вполне обычно покровительствовать потомству тех самок, с которыми они занимались сексом, таким образом, по сути, заботясь о своем потомстве и защищая его. Однако у бонобо слишком много секса со слишком большим числом партнеров, чтобы проводить такие различия. Если бы потребовалось создать социальную систему, в которой отцовство оставалось неизвестным, то вряд ли получилось бы превзойти мать-природу в том, что она изобрела для бонобо. Теперь мы предполагаем, что в действительности это могло быть основной целью: самки выигрывают от вовлечения самцов в сексуальные отношения. Опять же, во всем этом нет никакого осознанного намерения, только обманчивый сигнал о моменте готовности к зачатию. Поначалу эта идея обескураживает. Хотя отцовство никогда не бывает так же достоверно, как материнство, разве наш вид не живет достаточно хорошо, имея высокую степень уверенности в отцовстве? Человеческие мужчины гораздо более уверены в этом, чем самцы животных с неограниченным промискуитетом. Какие проблемы могут возникнуть, если самцы будут знать, кто их отпрыски? Оказывается, все дело в инфантициде, убийстве детенышей самцами.

Мне довелось присутствовать на исторической конференции в Бангалоре, в Южной Индии, на которой Юкимару Сугияма, известный японский приматолог, впервые сделал доклад о том, как самцы лангуров присваивают гарем самок, изгоняя старого вожака, а потом чаще всего убивают всех детенышей. Они отрывают малышей от материнского брюха и пронзают клыками. Эта конференция проходила в 1979 г., и тогда никто не осознавал, что на наших глазах творится история: рождалась самая провокационная эволюционная гипотеза нашего века.

Доклад Сугиямы был встречен гробовой тишиной, за которой последовал сомнительный отзыв председателя, поблагодарившего за эти интереснейшие примеры того, что он назвал «поведенческой патологией». Это были его слова, а не докладчика. Идея, что животные убивают своих сородичей, причем не только случайно, была непостижимой и отвратительной.

Открытие Сугиямы и его предположение, что инфантицид, вероятно, способствует воспроизводству конкретных самцов, игнорировались целых десять лет. Но затем на поверхность выплыли новые отчеты, сначала о других приматах, а в конце концов и о многих других видах, от медведей и сусликов до дельфинов и птиц. Например, когда самцы львов захватывают прайд, львицы изо всех сил стараются не дать им причинить вред детенышам, но обычно безрезультатно. Царь зверей бросается на беспомощных детенышей, встряхивает их, схватив за шею, и мгновенно убивает, но не ест. Это действие выглядит абсолютно намеренным. В научном сообществе никак не могли поверить, что те же самые теории, в которых говорится о выживании и размножении, могут применяться для объяснения уничтожения невинных новорожденных детенышей.

Но именно это предположение и было высказано. Когда самец становится главой группы, он не только изгоняет предыдущего вожака, но также уничтожает результаты последних репродуктивных усилий проигравшего самца. В этом случае у самок вскоре восстановится цикл, что будет способствовать появлению потомства нового вожака. Американский антрополог Сара Блаффер Хрди стала разрабатывать эту идею, а также привлекла внимание к примерам инфантицида у людей. Например, достоверно установлено, что дети больше рискуют подвергнуться насилию со стороны отчимов, чем биологических отцов, что, по-видимому, также связано с мужским воспроизводством. В Библии говорится о фараоне, приказавшем убивать детей при рождении, и всем известном царе Ироде, который «послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже» (Мф. 2:16). Антропологические данные показывают, что после войн вполне обычным было убийство детей женщин, попавших в плен. Так что есть все основания включать наш собственный вид в обсуждения, касающиеся мужского инфантицида.

Инфантицид считается ключевым фактором социальной эволюции, настраивающим самцов против самцов и самцов против самок. Самки не выигрывают ничего: потеря детеныша всегда катастрофа. Хрди высказала теоретическое предположение о женских способах защиты. Конечно, самки делают, что могут, чтобы защитить себя и свое потомство, но, учитывая бо́льшие размеры самцов и отличающее их оружие (такое как внушительные клыки), их усилия часто оказывается тщетными. Следующая, более перспективная возможность – запутать вопрос отцовства. Когда чужие самцы, например у львов и лангуров, захватывают власть, вновь пришедший может быть абсолютно уверен, что он не отец ни одному из детенышей, которых видит вокруг. Но если самец уже живет вместе с группой, где встречает знакомую самку с детенышем, ситуация возникает иная. Детеныш может оказаться его, а это значит, что убийство малыша уменьшит возможности самца передать свои гены следующим поколениям. С эволюционной точки зрения для самца нет ничего хуже, чем уничтожить собственное потомство, поэтому предполагается, что природа дала самцам универсальное правило: нападать на детенышей только тех матерей, с которыми у него в недавнем времени не было секса. Это может показаться эффективной стратегией для самцов, однако открывает путь для блестящей контрстратегии самок. Принимая ухаживания многих самцов, самка может обезопасить себя от инфантицида, поскольку ни один из ее партнеров не может игнорировать вероятность своего отцовства. Иными словами, беспорядочная половая жизнь имеет свои преимущества.