Светлана Сидорова - Индийский хлопок и британский интерес. Овеществленная политика в колониальную эпоху

Следующие после смерти Рагхуджи годы были отмечены внутренним спором между двумя его старшими сыновьями – Джаноджи (1755–1772[3]) и Мудходжи, претендующими на престол. При посредничестве пешвы Баладжи Баджи-рава (1740–1761) он разрешился в пользу первого. Джаноджи не обладал отцовским талантом военачальника и оказался не слишком умелым дипломатом. Несмотря на то, что Рагхуджи, вопреки договоренностям с Шаху, никогда не поддерживал Баладжи Баджи-рава в его военных кампаниях, он, тем не менее, избегал открытой конфронтации с ним. Джаноджи и Мудходжи, напротив, демонстрировали враждебность пунским властителям – не делали подношений, не отчисляли необходимые средства в их казну и, главное – устранились от участия в исторической битве при Панипате в 1761 г. [27] Панипат – город в 120 км к северу от Дели. Битва состоялась 14 января 1761 г. между войсками Маратхской конфедерации и силами афганцев во главе с пуштунским правителем Ахмад-шахом Абдали/Дуррани. Подробнее о битве см. [Глушкова 2012: 238–265]. , поражение в которой положило начало угасанию так и не набравшей политической мощи Маратхской конфедерации, «так как с этого момента правители отстаивали только свои собственные земли» [Газетир 1908–1931, II: 441]. Джадунатх Саркар, главный редактор многотомного издания документов по истории Маратхской конфедерации, писал в предисловии к пятому тому: «В то время как Синдия, Гайквады и Холкары проливали кровь на поле Панипата, ни один нагпурский солдат не принял участие в национальной битве с общим врагом маратхской гегемонии» [Кале 1938: i].

В последующие годы разворачивалось жесткое противостояние между пешвой Мадхав-равом I (1761–1772) и низамом Хайдарабада, в котором их ближайший сосед Джаноджи поддерживал поочередно то одного, то другого, восстановив, в конце концов, против себя обе стороны. Это привело к тому, что в 1765 г. пешва вторгся во владения Бхосле и вынудил последнего подписать в 1766 г. невыгодный договор, который пошатнул как материальное, так и политическое положение нагпурских князей. А в 1769 г., после еще одного похода пешвы против Джаноджи, закончившегося разорением и сожжением Нагпура, его властитель, растеряв нажитый отцом политический капитал, признал превосходство пунского правителя и подписал с ним в Канакпуре соглашение, по которому среди прочего обязался выплачивать пешве ежегодную контрибуцию в размере 5 лакхов рупий, предоставлять войска по требованию, не укреплять и не увеличивать свою армию, без согласия пешв не вступать в отношения с императором Дели (Великим Моголом), навабом Ориссы, низамом Хайдарабада и британцами [28] Подробнее о годах правлении Джаноджи см. [Коларкар 1984]. .

Последние, как уже упоминалось выше, за это время разобрались с европейскими конкурентами на субконтиненте и упрочили свое положение на северо-востоке Индостана. Именно конфликты, в которых погрязли маратхи, вовремя не оказавшие помощь могольскому императору Шах-Аламу II, бенгальскому навабу Мир-казиму и навабу Ауда, в немалой степени поспособствовали укреплению позиций британцев в Бенгалии. В 1764 г. они одержали победу над объединенными силами императора и навабов в битве при Буксаре, итогом которой стало среди прочего получение в 1765 г. фирмана [29] Фирман – в Делийском султанате и Могольской Индии: указ правителя. , предоставившего им право дива-ни , т. е. сбора налогов от имени императора с территорий Бенгалии, Бихара [30] В том же 1765 г. британцы потревожили маратхов и с другой, западной стороны, когда Бомбейское правительство захватило мощную крепость Малван. . Еще несколько лет на этих землях просуществовала двойная система управления, когда часть властных функций сохранялась в руках императорского наместника – бенгальского наваба . Однако в 1772 г., в год смерти Джаноджи, эта система была упразднена, и наваб стал получать пенсию от Ост-Индской компании.

Таким образом, к середине 1760-х гг. владения британцев и нагпурского раджи сомкнулись в районе реки Суварнарекха и города Баласор. Аккумулировав функции политического администрирования с правом сбора налогов, что в добавление к коммерческим операциям стало важным источником доходов в казну, Ост-Индская компания обрела вкус к территориальным приобретениям.

Следует учитывать, что сам процесс обретения территорий в могольские времена носил своеобразный характер и был связан с передачей имперским подданным прав фискального контроля на определенных землях и одновременным присвоением ими функций политического управления, при том что формально Великий Могол сохранял верховную позицию [31] Например, Рагхуджи I, воцарившись в Нагпуре, чеканил серебряные рупии с изображением Ахмад-шаха Бахадура, правящего Могольского императора [Синха 1967: 73]. . Исследуя семантику термина сварадж ( svarājya ) в контексте маратхской истории XVIII в., И. П. Глушкова обратила внимание, что в отличие от более позднего значения этого слова, толкуемого как самоуправление или суверенитет, его первоначальный смысл «отражал не форму территориального суверенитета, а закрепление за имперским слугой заминдарских [32] Заминдар – землевладелец, как правило, из числа общинной верхушки. прав и обязанностей… Экспансия маратхов – посредством обычной фитны [33] Фитна («смута», «восстание», «бунт», «заговор») – состояние постоянного конфликта, включая военные действия, местных индийских правителей друг с другом и мусульманскими сюзеренами в целях сбора налогов и приращения владений [Глушкова, Бочковская 2016: 768]. , оплаченной защиты кого-либо от кого-либо или сбора налогов – вовсе не означала ни их легитимности вне „могольского суверенитета“, ни собственной фиксированной территории, ни тем более синхронной непрерывной протяженности последней. Маратхские сардары- военачальники становились временными владельцами земельных наделов- саранджамов [34] Саранджам – земельный надел (военный лен). внутри суб – фискальных единиц, постепенно перехватывая в них общее администрирование. Тем самым они получали титул субедаров [35] Субедар – в Могольской Индии: военачальник, глава субы . , а саранджамы , изначально предназначенные для обеспечения нужд действующей армии, разрастаясь за счет присоединения близлежащих поселений, превращались в наследственные владения» [Глушкова 2016: 205; 207]. Именно с получения Парсоджи в 1690 г. от Раджарама санада на сбор чаутха с Берара и Гондваны началось территориальное оформление Нагпурского княжества [36] При этом, как пишет И. Глушкова в той же работе, «эти пожалования приглашали к фискальному насилию над жителями чужой подответственности, . Британцы же хотя и имели иные представления о территории, сформированные десятилетиями проживания в условиях Вестфальской системы, в Индостане практиковали местные модели укрепления на земле, как было упомянуто, путем отъема у могольского наместника права сбора налогов с местного населения, сопровождавшегося демонстрацией военной силы. Также и описанный ниже спор с нагпурским раджой за Ориссу в основе своей имел разногласия по фискальным вопросам.