Борис Соколов - Рейх. История германской империи

Накануне мирового экономического кризиса 1929 года некоторые весьма компетентные наблюдатели оценивали ситуацию в Германии с нескрываемым оптимизмом. Так, бывший рейхсканцлер Бернгард Бюлов писал в заключение своих мемуаров: «Чувство справедливости требует, чтобы позорные стороны политической жизни новой, республиканской Германии нашли самую суровую оценку. Продолжая внимательно наблюдать за текущими событиями… я с удовлетворением замечаю первые робкие проблески улучшения, которые можно видеть в области государственной жизни и народного хозяйства. Внутри страны воды захлестнувшего нас ноябрьского переворота начинают понемногу убывать. Горизонт внешней политики как будто проясняется. Рассудок снова заговорил, и надежда снова расцветает. Серьезный, в основе своей спокойный и разумный характер немца постепенно одолевает поток, грозивший вначале прорвать плотину и разрушить порядок. Типы, не обремененные знаниями и образованием, которые в первые годы оспаривали друг у друга власть, овладевая ею с переменным успехом, исчезли. Они уступили место людям, соединяющим знания с серьезностью, людям, из которых иные могли бы занимать министерский пост и в старой Германии. Из них в первую очередь я назову Густава Штреземана, сумевшего своим руководством внешней политикой в труднейших условиях приобрести доверие за границей и уважение прежних врагов, а этим самым и возможность для нас постепенного возрождения. С тех пор как Гинденбург взял в свои руки судьбы государства, с тех пор как он блеск своего имени и блеск своей личности отдал делу возрождения германского народа, престиж Германии за границей поднялся».

Генрих Гиммлер (1900–1945) – один из главных деятелей Третьего рейха, нацистской партии и рейхсфюрер СС (1929–1945)

И вдруг хрупкое благополучие, обретенное благодаря плану Дауэса, в одночасье обрушилось. Новый план Юнга, предусматривающий снижение репарационных платежей, не спас положения. Массовая безработица, страх перед повторением инфляции, неуверенность в завтрашнем дне, наконец, откровенно популистская и расистская демагогия толкнули миллионы и миллионы избирателей в объятия нацистов. Дальнейшее – известно.

Еще в апреле 1932 года Геббельс так отзывался о Гитлере: «Для настоящего политика нация – это то же самое, что для скульптора кусок мрамора». Но из германской нации лидер национал-социалистов собирался вырезать не новую Венеру Милосскую, а новое орудие войны.

Гитлер и нацисты фактически превратили прежнее федеративное германское государство в унитарное. Фюрер в «Моей борьбе» писал: «Под союзным государством мы понимаем союз суверенных государств, вступающих в связь совершенно добровольно, т. е. опираясь на свой суверенитет, и уступающих в пользу союза ту часть своих прав, которые неизбежно должны отойти к учреждаемому объединенному государству. На практике эта теоретическая формулировка не соответствует в полной мере положению ни в одном из существующих в мире союзных государств… Приходится иметь в виду, что и Германская империя образовалась не на основе свободного волеизъявления и равномерного содействия со стороны каждого из государств, а на основе гегемонии одного из них, а именно – Пруссии…

Бисмарк, конечно, отнюдь не руководствовался тем принципом, что у отдельных государств надо во что бы то ни стало изъять как можно больше прав. Он требовал только того, без чего объединенное государство совершенно не могло обойтись. Этот принцип был столь же умерен, сколь и разумен, ибо принимал в расчет и привычку, и традиции прежних независимых государств. Благодаря этому Бисмарку удалось с самого начала обеспечить подлинную любовь к объединенному государству и подлинную готовность работать для его блага… Он не считал удобным сразу же ломать до конца сопротивление отдельных государств и надеялся на то, что само время и естественный ход развития доделают остальное. Этим Бисмарк доказал, что он был действительно искусным и великим государственным деятелем. В ходе дальнейшего развития возрастал суверенитет объединенного государства за счет отдельных, растворившихся в нем частей…

Развитие в этом направлении ускорилось после германского крушения и уничтожения монархической формы правления…

До войны отдельные немецкие государства пользовались известным финансовым суверенитетом. Ясно, однако, что после того как Германия проиграла войну и вынуждена была взять на себя по мирному договору такие гигантские финансовые обязательства, которые ни в коем случае нельзя было покрыть за счет взносов отдельных государств, никакая финансовая самостоятельность отдельных государств не была уже возможна…

С точки зрения современного развития путей сообщения вся территория теперешней Германии представляет собой нечто меньшее, чем самое маленькое или среднее королевство времен наполеоновских войн».

Гитлер предлагал даже переименовать Берлин в Германна, чтобы, «несмотря на огромную пространственную отдаленность, создать чувство общности между любым человеком, принадлежащим к ядру германской расы, и ее столицей».

В период борьбы за власть Гитлер убеждал своих соратников, что «идея федеративного устройства является средством партийных интриг самого грязного свойства». Он также оговаривался, что «известная централизация является делом вполне естественным, особенно в области путей сообщения. Тем не менее мы, национал-социалисты, часто вынуждены выступать против такой централизации в случаях, когда соответствующие мероприятия служат нынешней губительной внешней политике». После 1933 года это последнее препятствие отпало, и государства (земли) были фактически лишены самостоятельности, поскольку во главе каждого из них стали партийные вожди, гауляйтеры, не зависевшие от воли местных парламентов и избирателей, а назначаемые лично Гитлером. В то же время фюрер критиковал централизацию, осуществлявшуюся в период Веймарской республики, за ее узкопартийный характер и за проникновение «громадной волны евреев» в общегерманский административный аппарат. Он провозглашал: «Для нас, национал-социалистов, государство является только формой. Самое же существенное для нас – его содержание, т. е. интересы народа, нации… Суверенным интересам нации подчиняется все остальное. Отсюда следует, что ни объединенное государство в целом, ни тем более отдельные государства внутри нации не могут быть для нас фетишами».

Гитлер допускал возможность выборов своего преемника после собственной смерти, но отнюдь не посредством всеобщих выборов, а высокопоставленными представителями элиты, наподобие конклава, избирающего папу римского: «Если со мной что-нибудь случится, то новый глава государства также не должен быть избран всем народом, как папу не избирают все католики, а дожа венецианского не избирали все жители Венеции. Если основная масса народа участвует в выборах, то выборы превращаются в пропагандистскую шумиху.