Елена Высочина - Образ, бережно хранимый

Мысль Белинского о поэте как о движущемся явлении общественного сознания может получить подтверждение и раскрытие в другом зале мемориала, посвященном многочисленным пушкинским выставкам и юбилеям поэта.

Выставка — дань памяти. Какими были они, экспозиции «Пушкин и его время в изобразительном искусстве XIX— XX вв.», работавшие в дни, когда отмечалось 185-летие со дня рождения поэта, многочисленные мемориальные экспозиции, связанные со 150-летием трагической дуэли, а также «Пушкин в памяти поколений» в Центральном выставочном зале в Москве в 1987 году, «Театр пушкинской поры» в музее имени А. Бахрушина и многие другие? Конечно, разными по замыслам, по принципам отбора экспозиционных материалов. И все же в главной идее каждой выставки, в отборе экспонатов, произведений искусства в той или иной мере проявлялись особенности отношения к личности и наследию поэта.

Мы не исчерпали и малой доли тех тем, которым могли бы быть посвящены залы Пушкинского мемориального комплекса, раскрывающего жизнь его образа в представлениях наших современников. Но даже те, которые были названы и о которых пойдет речь далее, свидетельствуют о многообразной жизни Пушкина в общественной памяти. Они же могут быть использованы учителем на уроках, могут подсказать направление в работе школьного литературного музея, стать темой сочинения, самостоятельной работы учащихся.

Многие качества и свойства пушкинской натуры притягательны для наших современников. Это и «всеотзывчивость» поэта, феноменальная разносторонность интересов, творческих проявлений, энциклопедизм, широта кругозора, вулканическая созидательная энергия [243] См. об этом: Бэлза Ст. Мечты поэта и «низкие истины» // Москва.— 1987.— № 1.— С. 189—192. .

Все отчетливее осознается, что «вечно растущее явление» — Пушкин не только не замкнут рамками его наследия, но и что современная культура впитывает его личный жизненный опыт, преподанные им идеалы нравственного, творческого поведения.

Н. Б. Никогосян. А. С. Пушкин.

У каждого поколения, открывающего образ поэта, оказываются преимущественные пристрастия к истории его жизни, к тем или иным эпизодам биографии, которые воспринимаются как наиболее показательные для понимания его личности. Так, в первые годы Советской власти, на заре становления новой культуры, в центре внимания оказывались чаще всего юность Пушкина, периоды ссылок и возвращение, то есть время приблизительно до второй половины 20-х годов XIX века. Последнему десятилетию жизни поэта уделялось сравнительно мало внимания.

После второй половины 60-х годов нашего столетия, а точнее, в начале 70-х акценты несколько сместились. Теперь ширится интерес к последнему периоду жизни поэта, к сложной эволюции его характера и творчества, к тому времени, когда закаленный в житейских невзгодах и испытаниях, Пушкин создавал произведения, не увидевшие печати при его жизни и даже после гибели. «Мой бог — Пушкин,— говорил писатель Федор Абрамов.— Мой Пушкин — это опекушинский Пушкин, который пророчески, с великим и горьким раздумьем смотрит в очи России.

М. К. АНИКУШИН. Памятник Пушкину в метро на Черной речке в Ленинграде.

В нем все начала и, кажется, все концы...» [244] Абрамов Ф. Отец наших душ // Литературная газета.—1985.— 5 июня.— С. 5. . Опекушинский памятник представляет поэта именно в годы его зрелости, в последний период творчества...

Обоснована ли предпочтительность интереса к тому или иному отрезку биографии, приближает ли происшедшая смена интереса к пониманию главного, доминирующего в пушкинской личности? А к проникновению в суть творчества?

Нам кажется справедливым разрешение этого вопроса, предложенное критиком С. Чуприниным, утверждавшим, что облик Пушкина естественно должен складываться с учетом всей его истории. Образ поэта неполон без «Вольности», южных поэм, «Гаврилиады», как неполон он без «Стансов», «Медного всадника», без поздней лирики. Но вместе с тем само «время разворачивает нас относительно поэта, и тот факт, что... мы так скоро повзрослели... и ныне осознаем свое преимущественное родство со стихами 30-х годов (пушкинскими стихами.— Е.В .), говорит, естественно, прежде всего о нас самих, о свойствах переживаемого нами исторического момента...» [245] Чупринин С. На ясный огонь // Новый мир, —1985.—№ 6.— С. 258. .

Г. Д. НОВОЖИЛОВ. Пушкин. 1970.

В. Б. ШЕЛОВ. А. С. Пушкин-лицеист. 1985.

Мы испытываем влечение к позднему периоду жизни и творчества поэта, к мудрому, зрелому Пушкину в пору, когда «томимое духовной жаждой» [246] Непомнящий В. Пророк: Художественный мир Пушкина и современность // Новый мир.— 1987.— № 1.— С. 132—152. поколение наше стало ощущать дефицит нравственности, справедливости, когда не выдержали испытания бытовавшие критерии оценки человеческих поступков, совести, чести. По-новому вглядываемся мы теперь в жизнь Пушкина, прочитываем ее, акцентируя нравственно-этический урок.

Такой подход вовсе не означает невнимания к ранним периодам жизни и творчества. Полнота представлений о поэте достижима лишь при учете всей его истории, всей сложной эволюции и логики творческого развития. И все же заметен обостренный интерес именно к этому этапу жизни, в котором характер, личность, натура — человеческая и творческая — отразились наиболее полно и глубоко. Потому-то наш современник скажет, что если выбирать сейчас, какой памятник поэта нам ближе — московский опекушинский, где поэт в глубокой задумчивости погружен в нелегкие размышления, или ленинградский, где Пушкин изображен торжествующим,— то многие предпочтут первый. Потому что «Пушкин-юноша прекрасен в своих порывах, но еще прекраснее мужественная печаль и выстраданная мудрость зрелого Пушкина» [247] Эпштейн М. Новое в классике.— М., 1982.— С. 18. .

Есть и другие причины, объясняющие особый интерес к последним годам жизни и творчества поэта. Годы эти были полны событиями, которые слишком долго получали разноречивые трактовки и объяснения. Они и действительно трудны для понимания, тем более что были мотивированы условиями и представлениями далекого от нас времени.

Собственно, наслоение легенд, вымыслов касается периода жизни поэта после декабрьского восстания. Если сказать, что наука о поэте развеяла все легенды и мифы, дала точные и исчерпывающе доказательные ответы на многочисленные вопросы, то останется неясным, отчего же так живы неоднозначные толкования в обыденном сознании. Но в том-то и дело, что пушкиноведение само встречается здесь с трудными вопросами, что отражается в дискуссиях, к примеру, о политической биографии Пушкина после декабря, о мотивах написания «Стансов» и «К друзьям», о преддуэльных и других событиях.