Елена Высочина - Образ, бережно хранимый

Подобно тому как в стихотворении смысл опосредован и тесно сплавлен с ритмом, так и в фильмах ритм в немалой мере определяет силовое поле действия и интереса к нему зрителей. То в стремительном темпе чередуются балы, мазурки, ложи театра, где появляется, проводит время, веселится, балагурит, острит поэт... Лица, лица, толпы, встречи, множество мест, событий, происшествий. Внезапно темп действия резко изменяется. Все замирает. Так было в часы трудов и вдохновений: горит свеча, струятся капли дождя по оконному стеклу, а за ним Пушкин — одним из редких своих автопортретов анфас, задумчивый, отрешенный от забот «суетного света».

Тема творчества — одна из важнейших в фильмах. Следуя за рисунками и пристально всматриваясь в характер черновых записей, создатели трилогии открывают перед зрителем многие особенности пушкинского художественного мышления. До сих пор эта тема оказывалась предметом научных штудий, авторский коллектив подошел к решению труднейшей задачи новым, нетрадиционным для искусства путем.

Творчество для поэта — принцип и способ существования. Все, что попадает в фокус его восприятия, одухотворяется. Кто не восхищался пушкинскими стихами о природе! Прекрасны, точны, преисполнены внутреннего динамизма и рисунки, изображавшие неяркие и близкие его сердцу пейзажи, наброски и зарисовки деревьев, кустов, прудов, рощиц...

Стихия вдохновения оказывается близкой природной стихии. Гармония, красота пушкинских творений оказывается сродни естественной красоте, многообразию проявлений и мудрости природы. Создатели фильмов нашли удивительно тонкий и точный способ воплощения этой идеи в ткань художественного кино-повествования. Мир природы изображается, воссоздается с помощью пушкинских строчек — черновых и беловых записей. Тучи, море, снег, буран, поля, березы — все «соткано» из фрагментов рукописей, причем естественно и органично. Ровные, стройные и четкие, строки черновиков начинают «оживать», пульсировать, дыбиться... Вдруг они явственно преображаются в морские волны, увенчанные пенными барашками. Накат ластится к берегу, гасится напор волн. Они подкатываются к стройным девичьим ножкам на берегу, тоже из рисунков поэта.

Тучи, гонимые ветром, тоже набухли и почернели, вобрав в себя варианты стихов, прозаических текстов. Буран, снежная лавина — все из букв, слов, строчек... Даже при наводнении в Петербурге, когда воды Невы бурлят, клокоча, заполняют улицы, бьют в стены домов, в окна, накрывают мосты. Свинцовые волны взбунтовавшейся реки — тоже строчки. Наряду с тем смыслом, который несут эти кадры в общем сюжете, они метафорически характеризуют стихийность, своеволие, мятежность ничему не подвластного в своем проявлении творческого духа поэта.

Искусство всеми доступными ему средствами и путями преодолевает статику застывшего мгновения, остановившегося росчерка карандаша, холодность камня, краткость звука. Оно стремится многозначностью образа продлить его жизнь. Мультипликаторам удалось, на наш взгляд, блистательно решить труднейшую задачу — вникнуть в жизнь духа, отразить сложность, противоречивость, богатство пушкинского воображения. Это всегда оказывалось наиболее трудным — передать многоплановость движения мысли, совмещение в единый миг многих устремлений, чувств, мотивов. Сколько истинных открытий совершили создатели фильмов, раскрывая сложный внутренний мир поэта!

Нередко на экране встречаются и действуют одновременно сразу два изображения поэта: маленький придворный арапчонок в тюрбане и ливрейной пелерине (таким изобразил себя поэт на автопортрете 1823 года) — и Пушкин в сюртуке, во весь рост, в шляпе с большим козырьком, каким нарисовал поэт себя в Михайловском в 1826 году. Между ними происходят увлекательные диалоги, споры, порой арапчонок ведет воображаемые разговоры сам с собой, перевоплощаясь в собеседника. Благодаря этому Пушкин предстал в поры сомнений, размышлений, а то и проказ в нескольких проекциях сразу. Сложная натура поэта, его взрывчатый темперамент, вольнолюбивый характер становятся ближе, раскрываются полнее, многограннее.

Особое значение имеет в трилогии о поэте мотив памяти. В духовной жизни Пушкина, в его творчестве память, верность памяти о прошлом, памяти о людях достойных играли большую роль. Не раз, не два проходит в фильмах тема памяти о декабристах. Сознанием, обожженным страшным событием гибели друзей, поражением восстания, крушением надежд на переустройство политической жизни России, поэт возвращается вновь и вновь к событиям 14 декабря. Видим, как перо чертит виселицу с телами казненных. Под рисунком появляются строки: «И я бы мог...» И стихи:

В контексте зрительного ряда автопортретов Пушкина рядом с нарисованными им портретами декабристов, с рисунками виселицы, много раз появлявшимися на полях черновых набросков, с новой остротой постигается близость поэта с декабристами и смысл последних слов «Ариона»:

Стоит поэту, томящемуся в михайловской ссылке, вспомнить Петербург, как в сознании вспыхивает видение Петропавловской крепости, тоже запечатленной в рисунках. Там, на ее кронверке, были повешены друзья. Страшной метафорой тех событий проходят перед зрителями скульптуры из Летнего сада в необычном, непривычном своем виде. На зиму их закрывают в холсты и заколачивают в деревянные ящики. Больно обжигает этот образ — ящик, подобный гробу со снятой крышкой, а в нем фигура человека, будто в саване. Холодный ветер продувает щели ящика, ломает ветви обледенелых деревьев. То ли холод, то ли ужас леденит душу.

Не менее впечатляющий мотив, который тоже проходит через все фильмы,— тема верности святому лицейскому братству, друзьям, многие из которых вышли на Сенатскую площадь... Воспоминания о друзьях светлые, как мысли о детстве, о юности, о временах, когда с Пущиным, Кюхельбекером поэт «в садах Лицея... безмятежно расцветал...» Святому братству остался Пушкин верен. До конца своих дней хранил память о доблестных рыцарях свободы, воспевал их подвиг.

Мультипликационная трилогия может завершить изучение Пушкина в восьмом классе, может быть использована для повторения истории жизни и творчества поэта. Просмотр и обсуждение всех фильмов или же одного-двух может стать предметом специального урока, который, несомненно, обогатит и ребят, и учителя редким по глубине проникновением в образ поэта, в таинства его духовной жизни и поэтического мышления.