Михаил Бойцов - Бог, Рим, народ в средневековой Европе

Если мы согласимся, что Григорий на свой лад любит Античность, то признаем и то, что его любовь к языческому Риму столь же бескорыстна, как и к каменной Венере. Совсем иначе обстоит дело с небольшой группой венских ценителей истории, примерно полутора веками позднее проявивших интерес к классическому прошлому. Их по-своему умелая реконструкция реалий ранней империи времен Октавиана Августа и Нерона отличалась сугубой прагматичностью. Получившийся у них образ языческого Рима не имел ничего общего с языческим Римом Магистра Григория — хотя совсем уж без Венеры не смогли обойтись и они…

Историки давно знают, что искать для Средневековья точное определение понятия «народ» можно бесконечно, но без особого результата. Если немецкие рыцари шли за своим императором в атаку с боевым кличем «Romanum Imperium!», как уверяет нас хронист (хотя если он и прав, то кричали они, скорее всего, все же «Das Römische Reich!» на своих швабских, баварских, верхнерейнских и прочих диалектах), то как представляли они себе собственную идентичность? К какому «народу» они себя относили? Считали ли они себя германцами, римлянами, швабами (баварцами и т. п.), а то, быть может, и всеми сразу? Оказавшись за морем — в Святой земле, — тосковали ли крестоносцы только по родной Бургундии, Шампани, Пикардии или же по «сладкой Франции» в целом? Отбиваясь от наседавших сарацин, считали ли они «своими» одних французов или одних немцев, всех христиан латинского обряда или же любых христиан вообще? А вдруг и верных мусульманских слуг тоже? Или размежевание, если и имело место, то шло по иным линиям, например, разделявшим хорошо сплоченные сообщества: иоанниты — это «наши», а тамплиеры — уже не совсем (или наоборот)… Ближе к восточному краю Европы с определением собственной идентичности было, видимо, ничуть не проще, что и обсуждается в самом конце нашей книги.

Помимо только что перечисленных исследований на последующих страницах читатель найдет и другие, которые, впрочем, тоже несложно связать с тремя главными темами из заглавия. Так, детальное исследование эволюции одного из видов храмовой архитектуры, конечно, имеет отношение к представлениям о Боге у заказчиков церквей, зодчих и прихожан. Местами донельзя абстрактные, местами же приземленнее некуда рассуждения одного португальского инфанта на тему о том, как улучшить состояние королевства, вписываются в долгую традицию наставлений об идеальном устройстве что домохозяйства, что политического сообщества. Поскольку же метафорическим образцом и реальным источником правовой мысли для средневековых политических сообществ был, конечно же, Рим, то и эта часть книги вписывается в заданную тематическую рамку.

Если в образе Рима мы вправе узнать всякую крупную политию, то и кровавая борьба за власть над нею — тоже вполне «римский» сюжет. Тем более когда речь идет о братоубийстве. Не раз и не два на дом Рюриковичей ложилась мрачная тень этого преступления. Известнее всего — гибель Бориса и Глеба от рук убийц, подосланных одним из их старших братьев. Однако мало кто вспомнит, что в той же борьбе за киевский престол погиб еще один сын Владимира — Святослав, и туман, окутывающий его кончину, еще гуще, ведь его жития никто так и не написал. И все же, кажется, удалось найти путь к тому, чтобы отчасти прояснить ту давнюю трагедию, а может быть, даже назвать имена заказчиков всех трех убийств…

Не все из собранных здесь работ написаны постоянными сотрудниками Лаборатории. Мы вполне осознанно предоставляем наши страницы и молодым медиевистам, чтобы они на практике учились вносить посильный вклад в ту «множественную историю», которую научное сообщество рассказывает не только самому себе, но и публике — как мы надеемся, благосклонно настроенной.

doi:10.17323/978-5-7598-2111-3_14–42

Проблема происхождения храма типа вписанного креста ( англ. cross-in-square church) как часть более широкого вопроса о генезисе крестово-купольных церквей вообще — ключевая для истории становления средневизантийского зодчества и крайне волновавшая исследователей христианской архитектуры в первой половине — середине XX в. — ближе к концу столетия явно отошла на второй план, так что в новейших историях византийского зодчества она вообще не поднимается [7] См., например, такое лаконичное замечание: «The origin of this inscribed cross form is not known» ( Patricios N. N. The Sacred Architecture of Byzantium: Art, Liturgy and Symbolism in Early Christian Churches. L.; N. Y., 2014. P. 55. (Library of Classical Studies; 4)). . Впрочем, так случилось не потому, что проблема эта была решена, но потому, что она стала считаться практически неразрешимой, как хорошо видно из последних — и притом уже довольно давних — обзоров Д. Ланге и Н. Шмука [8] Lange D. Theorien zur Entstehung der byzantinischen Kreuzkuppelkirche // Architectura. 1986. Bd. 16. S. 93–113; Schmuck N. Kreuzkuppelkirche // Reallexikon zur byzantinischen Kunst. Bd. 5. Stuttgart, 1995. Sp. 356–374. .

Видятся три основных причины такого тупика. Во-первых, в дискуссии о храмах типа вписанного креста произошла резкая поляризация позиций без возможности доказать абсолютную правоту одной из них или, наоборот, примирить их между собой. Во-вторых, многие исследователи сконцентрировались именно на происхождении рассматриваемого типа и широких вопросах типологии, пренебрегая изучением конкретных памятников и выяснением их датировок и контекста в угоду концепциям «большого стиля» и эволюционистским моделям, что сильно дискредитирует их построения. В-третьих — что, пожалуй, существеннее всего, — почти исчерпана источниковая база вопроса, и споры, давно уже вращающиеся вокруг очень узкого круга памятников, утомили исследователей [9] Ср. скепсис Дж. Райта относительно данной темы уже в 1970 г.: «It would be foolish to rehearse and assess once more the origins of the „Cross-in-Square“ Church… Much learning, application and penetration has hitherto been expended to this end; some polemics also — indeed the dispute has become one of the „causes célèbres“ of Architectural History» ( Wright G. R. H. The Habitat of the Byzantine Cross-in-Square Church // Byzantinoslavica. 1970. Vol. 31. P. 217–228). Пример безуспешности новой попытки продолжить дискуссию на старом материале — Dimitrokallis G. La genèse de l’eglise en croix grecque inscrite // Βυζαντινά. 2002/2003. T. 23. Σ. 219–232. .

Действительно новое обобщение информации было предпринято лишь П. Гроссманном [10] Grossmann P. Zur typologischen Stellung der Kirche von Hosios David in Thessaloniki // Felix Ravenna. 1984–1985. Vol. 127–130. P. 253–260; дополнения см. в: Grossmann P., Severin H.-G. Frühchristliche und byzantinische Bauten im südöstlichen Lykien. Ergebnisse zweier Surveys. Tübingen, 2003. S. 36. Anm. 110. (Istanbuler Forschungen; 46). Из этого обзора следует исключить здание № 45 в Борате (совр. Дегле; причем в Ликаонии, а не в Киликии), по технике идентичное соседнему средневизантийскому храму № 35, а также мартирий около базилики под улицей Тритис Септембриу в Фессалонике и храм близ Ботева, относящиеся к другому типу (croix libre). , но только для варианта вписанного креста с изолированными угловыми ячейками — наименее спорного, так как он точно имеет римское происхождение [11] См.: Edwards R. W. The Domed Mausoleum at Akkale in Cilicia. The Byzantine Revival of a Pagan Plan // Byzantinoslavica. 1989. Vol. 50. P. 46–56; Almagro G. A. A Byzantine Building with a Cross Shape Plan in the Citadel of Amman // Annu. of the Dep. of Antiquities of Jordan. 1994. Vol. 38. P. 417–427. . Кроме того, произведено оно было на очень ограниченном материале: Осиос Давид (храм монастыря Латому) в Фессалонике (вторая половина V в.), мавзолей (?) в киликийском Аккале (конец V — начало VI в.), парэкклесий при базилике в ликийском Каркабо (совр. Алакилисе; начало VI в.) [12] Он относится к 510–520-м годам, на что указывает его резьба и перевязка с телом базилики (подробнее см.: Grossmann P., Severin H.-G. Op. cit. S. 33–49. Taf. 3–9), а не к Темным векам, вопреки типологической датировке в: Ousterhout R. The Architecture of Iconoclasm: The Buildings // Brubaker L., Haldon J. Byzantium in the Iconoclast Era (ca 680–850): The Sources: An annotated survey. Aldershot, 2001. P. 12. (Birmingham Byzantine a. Ottoman Monographs; 7). и ливийский храм в Каср-эль-Либия [13] Wright G. R. H. The Martyrion by the City Wall at Apollonia: Its Structure and Form // Libyan Studies. 1993. Vol. 24. P. 52. . К этому перечню следует добавить часто обсуждавшиеся в литературе южносирийский храм в Шакке, и аравийскую церковь Пророков, апостолов и мучеников в Герасе (о них см. ниже), и менее изученные киликийский храм на о. Несулион (Богсак Ада; V–VI вв.) [14] Hellenkemper H., Hild F. Neue Forschungen in Kilikien. Wien, 1986. S. 37. Abb. 20–22. (Veröffentlichungen der Kommiss. für die Tabula imperii byzantini; 4). Это храм несколько особого типа: угловые ячейки здесь оформлены не как отдельные компартименты, а как массивы, прорезанные нишами. , и церковь в восточнокаппадокийской Лариссе (совр. Манджылык) [15] Этот храм сохранился только до уровня сводов и недостаточно изучен. Западные и восточные ячейки существенно удлинены; центральная апсида снаружи пятигранная, а боковые в экстерьере не выражены. После того, как Ларисса перешла в 1019 г. к Иоанну Синаххерибу, храм стал кафоликоном армянского монастыря св. Феодора (Торосиванк). Ж.-М. Тьерри считал храм византийской постройкой X–XI вв. ( Thierry J.-M. Données archéologiques sur les principautés arméneniennes de Cappadoce orientale au XIe siècle // Rev. des études arméniennes. 1996–1997. Vol. 26. P. 157–158, 172. Fig. 23–24), но М. Рестле по наличию трехлопастного северного портала отнес его к армянским постройкам XII–XIII вв. ( Hild F., Restle M. Kappadokien (Kappadokia, Charsianon, Sebasteia und Lykandos). Wien, 1981. S. 221. (Tabula imperii byzantini; 2)). Однако хорошо видно, что трехлопастное завершение этого портала и арка двери опираются на сложнопрофилированные косяки древнего портала — такие же, как на полностью сохранившемся западном портале, и имеющие аналогии в ранневизантийских памятниках как раз Восточной Каппадокии (Бузлук, Скупи, Томарза; Restle M. Studien zur frühbyzantinischen Architektur Kappadokiens. Wien, 1979. Taf. 81, 131, 136. (Veröffentlichungen der Kommiss. für die Tabula imperii byzantini; 3). (Denkschriften der philosophisch-historischen Klasse; 138)). ; ср. также аналогичные постройки с конхами в торцах рукавов, разрушенный мартирий Св. Креста при Латеранской базилике в Риме (461–468 гг.), с гексагонами в углах [16] Grabar A. Martyrium: Recherches sur le culte de reliques et l’art chrétien antique: en 2 vols. Vol. 1. P., 1946. P. 164–165; Brandenburg H. Ancient Churches of Rome. Turnhout, 2005. P. 50, 264. , и тип croix semi-libre (например, храм св. Илии в Эзре (542 г.)).