Иван Беляев - Вацлав Гавел. Жизнь в истории [litres]

Лицей короля Иржи строился по английским образцам. Это предусматривало, во-первых, много спортивных занятий, а во-вторых, довольно серьезные наказания, включая карцер и телесные экзекуции. Однажды учитель заставил Гавела перенести с одного берега ручья на другой и обратно груду камней.

Иван Пассер рассказывает, как однажды они с Милошем Форманом устроили соревнование: кто дольше простоит у стены, прижимая головой свою шапку. Оба продержались около трех часов, и Пассер вспоминал, что не мог двигать шеей следующие три дня 63 63 http://www.unitedfilm.cz/unitedvision/index.php/en/articles/item/509-ivan-passer-in-60-s-we-supported-each-other-success-of-one-paved-the-way-for-others. . А вот Вацлав Гавел в спортивных состязаниях оказался довольно слаб. «Играя в футбол, он был одержим идеей, что хороший игрок всегда находится там же, где мяч. Так он гонялся за мячом, и в результате через десять минут ему уже нужно было полежать», – с явной иронией рассказывал первому биографу Гавела Эде Крисеовой Милош Форман 64. К этому же времени относится и знаменитая история с велосипедом. Каждый школьник должен был проехать вокруг статуи короля Иржи у входа в замок – около 50 метров. Гавел, как рассказывают, просто не смог остановиться и выкатился на дорогу, ведущую в сторону города Нимбурк. Сам он позже утверждал, что обладал чудовищным чувством равновесия и, скорее всего, просто упал бы. Но по легенде, среди распространителей которой был и Милош Форман, одному из учителей пришлось догонять Гавела на мотоцикле.

Зато вот что великий режиссер пишет в мемуарной книге «Круговорот»: «Среди моих подопечных находился пухлый мальчуган с умным личиком, который поразил меня своим послушанием и вежливостью. Я подумал, что ему не избежать участи “раба” в спальне, но <���…> со временем я увидел, что его товарищи по комнате относятся к нему с дружеским уважением. Это был Вацлав Гавел, и в нем уже чувствовалась та внутренняя сила, которая позже помогла ему пережить первые годы тяжелого тюремного заключения, десятилетия надзора и преследований со стороны коммунистического правительства, а также и все сложности демократического президентства» 65.

Школьное прозвище Гавелу тоже придумал Форман. Милош увидел полноватого мальчика, идущего по двору в куртке и штанах из черной шерсти, и дал ему кличку Chrobák – Жук. «Даже сейчас в президентскую канцелярию иногда приходят письма от моих бывших скаутских товарищей, которые начинаются словами “Милый Жук”. А сотрудники службы несколько обеспокоены: что это значит, когда президента, Его Превосходительство, называют Жуком?» – рассказывал Гавел в большом радиоинтервью 1993 года 66 66 https://archive.vaclavhavel-library.org/File/Show/159600. .

Кстати, в том же разговоре на радио Гавела спросят, били ли его в детстве. Президент ответит, что родители его не били, а вот один из соучеников поколачивал. Этим соучеником был Ян Шкода. Через много лет он станет генеральным секретарем легальной при коммунистическом режиме Чехословацкой социалистической партии.

В Подебрадах у Гавела уже заметно чувство подросткового отчуждения от семьи и семейного дела. Когда один из учителей стал расспрашивать, чем занимаются его родители, Вацлав долго отмалчивался, а потом нехотя сказал, что у них «два ресторана». «Рестораны? Какие рестораны?» – допытывался профессор, пока ученик не выдавил: «“Люцерна” и “Баррандов”…»

Перелом произошел в 1948 году, после коммунистического переворота. Подебрадский интернат покинули несколько неугодных власти педагогов, начались исключения детей из «неправильных» семей. В 1950 году большинство учащихся разъехались по домам, а лицей после коммунистической образовательной реформы стал обычной школой.

Когда мальчики вернулись из Подебрад в Прагу, речь шла уже не столько о получении элитарного образования, сколько о том, смогут ли они получить образование вообще.

С точки зрения коммунистических идеологов, дети богатых родителей были обязаны искупить отцовские грехи и перековаться в настоящих граждан социалистического государства – разумеется, с помощью физического труда. Первоначально Вацлав должен был стать плотником, но родители всерьез опасались, что их нерасторопный сын просто убьется или покалечится; благодаря их хлопотам он смог получить должность лаборанта в Высшей школе химической технологии, как раз в начале 50-х ставшей самостоятельным вузом, отделившимся от ČVUT. Устроившись на работу, Гавел начал ходить в среднюю школу для работающей молодежи на Штепанской улице.

Вскоре одним из его товарищей становится Радим Копецкий, сын известного дипломата. В молодости Ярослав Копецкий был товарищем Вацлава Марии Гавела по студенческому движению, затем работал в Румынии и Югославии. Перед войной представлял Чехословакию в Лиге Наций и в начале оккупации демонстративно отказался сдавать свой пост. Во время войны координировал связь между чешским Сопротивлением и правительством Бенеша, после войны был назначен послом в Швейцарию, некоторое время работал в МИДе, но в 1948 году его дипломатическая служба, разумеется, оборвалась. В 1949 году семья Копецких пыталась перейти границу с Германией, но их поймали, и до 1960 года отец сидел в тюрьме. Его заставили дать ложные показания на двух крупнейших процессах тоталитарной эпохи: против Милады Гораковой и Рудольфа Сланского.

С дружбы Вацлава Гавела и Радима Копецкого начинается интереснейшая страница в жизни Вацлава и весьма своеобразная страница в истории чешской литературы – появляется кружок «Šestatřicátníci» («Шестатржицатники»). Это название, отсылающее к году рождения организаторов, придумал Копецкий. Речь никогда не шла о четко оформленном литературном движении или школе. Скорее это было вольное товарищество талантливых молодых людей, нуждавшихся в общении и самовыражении. Первоначально членами кружка стали ближайшие приятели Вацлава и Радима.

Через Копецкого Гавел завел эпистолярное знакомство с юным поэтом Иржи Паукертом. Когда-то Паукерт, сын офицера Генштаба, был соседом Копецкого и ходил с ним в одну гимназию, но к моменту переезда Гавела в Прагу он жил уже в Брно – его отца перевели туда на службу, разжаловав в солдаты. Так деятельность кружка разрослась на два города, втягивая и других жителей Брно, таких как Вера Лингартова или Виола Фишерова.

Большое влияние на молодых людей оказал отец Виолы, профессор Йозеф Людвик Фишер, философ и социолог. Во время Первой республики он придерживался открыто левых взглядов, с 1924 по 1930 год даже состоял в коммунистической партии. Участвовал в работе «Левого фронта» – организации социалистически настроенных интеллигентов, членами которой были, например, журналист Юлиус Фучик и прозаик Владислав Ванчура. В 1938 году стал председателем брненского отделения Общества друзей демократической Испании.