Владимир Воейков - С царем и без царя

Тревожные сведения из Царского Села и Петрограда . Генерал Алексеев.

В понедельник вечером по поручению Ее Величества ко мне позвонил из Царского Села обер-гофмаршал граф Бенкендорф, передавший, что государыня очень беспокоится за детей ввиду всего происходящего в столице и предлагает выехать с детьми навстречу Его Величеству. Кроме того, граф Бенкендорф мне сообщил, что основанием беспокойства Ее Величества явились сведения, полученные от военного министра генерала Беляева, так как ни с кем другим из членов правительства в данное время войти в контакт нельзя. По словам генерала Беляева, волнения в Петрограде настолько разрослись, что нужно опасаться движения революционной толпы из Петрограда на Царское Село.

Поставив тотчас министра двора в известность о подробностях моего разговора с графом Бенкендорфом, я немедленно пошел к государю.

Когда я доложил Его Величеству содержание разговора с графом Бенкендорфом, государь сказал: « Ни в каком случае... Больных детей возить поездом... ни за что ». (В то время уже четверо из детей были больны корью). Затем государь добавил: « Передайте Бенкендорфу, чтобы он доложил Ее Величеству, что ввиду создавшегося положения я сам решил сейчас ехать в Царское Село, и сделайте распоряжения для отъезда ».

Я доложил государю, что он может сейчас же ехать ночевать в поезд, что все приготовлено и что поезд может через несколько часов идти в Царское Село. Затем я прошел к генералу Алексееву предупредить о предстоящем отъезде Его Величества. Я его застал уже в кровати. Как только я сообщил ему о решении государя безотлагательно ехать в Царское Село, его хитрое лицо приняло еще более хитрое выражение и он с ехидной улыбкой слащавым голосом спросил меня: «А как же он поедет? Разве впереди поезда будет следовать целый батальон, чтобы очищать путь?»

Хотя я никогда и не считал генерала Алексеева образцом преданности царю, но был ошеломлен как сутью, так и тоном данного им в такую минуту ответа. На мои слова: «Если вы считаете опасным ехать, ваш прямой долг мне об этом заявить» — генерал Алексеев ответил: «Нет, я ничего не знаю, это я так говорю». Я его вторично спросил: «После того, что я от вас только что слышал, вы должны мне ясно и определенно сказать, считаете вы опасным государю ехать или нет?» На что генерал Алексеев дал поразивший меня ответ: «Отчего же? Пускай государь едет... ничего». После этих слов я сказал генералу Алексееву, что он должен немедленно сам лично пойти и пояснить государю положение дел; я думал, что, если Алексеев кривит душою передо мной, у него проснется совесть и не хватит сил слукавить перед лицом самого царя, от которого он видел так много добра.

От генерала Алексеева я прямо пошел к государю, чистосердечно передал ему весь загадочный разговор с Алексеевым и старался разубедить Его Величество ехать при таких обстоятельствах, но встретил со стороны государя непоколебимое решение во что бы то ни стало вернуться в Царское Село. При первых словах моего рассказа лицо Его Величества выразило удивление, а затем сделалось бесконечно грустным. Через несколько минут к государю явился генерал Алексеев и был принят в кабинете.

По окончании разговора с генералом Алексеевым Его Величество сказал мне, что он не изменил своего решения ехать, и поручил мне переговорить по аппарату Юза с генералом Беляевым, так как последний, по словам графа Бенкендорфа, имел сведения о Царском Селе.

Вернувшись в штаб в аппаратную комнату, я потребовал соединения с военным министром. Генерал Беляев сам подошел к аппарату и на мой вопрос о положении дел сказал, что положение — катастрофическое, что все правительство, равно как и командующий войсками Хабалов, совершенно растерялось и, если не последует энергичного вмешательства, революция примет грандиозные размеры. Относительно высказанного ему опасения за движение толпы на Царское Село генерал Беляев сказал, что это — сведения, распространяемые председателем Государственной думы Родзянко.

Мой разговор с генералом Беляевым я доложил государю. Его Величество сказал, что им уже послан со Ставки в Царское Село назначенный главнокомандующим Петрограда генерал-адъютант Иванов с Георгиевским батальоном, причем выразил уверенность, что прибытие всеми любимого и уважаемого в армии генерала Иванова даст возможность мирным и спокойным путем разрешить военные беспорядки.

Отъезд со Ставки. Малая Вишера.

Около 12 часов ночи государь император со свитой прибыл на станцию в поезд, где принимал еще с докладом генерал-адъютанта Иванова, уехавшего только под утро следующего дня. Когда генерал Иванов зашел от государя ко мне в купе, я его спросил, отчего он так медлит с отъездом, и получил в ответ, что он не хочет нарушать военного графика, так как это может произвести замедление в движении продовольственных грузов для армии. В такую минуту ответ этот показался мне более чем странным. 28 февраля императорский поезд пошел на Оршу, Вязьму, Лихославль.

День прошел без известий из столицы, и только на Николаевской дороге в Лихославле мне удалось от жандармского начальства получить первые сведения обо всем творившемся в Петрограде: исполнительный комитет Государственной думы составился из 13 лиц, среди коих были Родзянко, Керенский, Чхеидзе, Шульгин, Милюков, Шидловский, Львов, Энгельгардт. По всем железным дорогам России разослана была телеграмма за подписью Бубликова:

«Телеграмма. По всей сети. Всем начальствующим. По поручению комитета Государственной думы сего числа занял министерство путей сообщения и объявляю следующий приказ председателя Государственной думы :

"Железнодорожники! Старая власть, создавшая разруху всех отраслей государственного управления, оказалась бессильной. Государственная дума взяла в свои руки создание новой власти... От вас зависит теперь спасение Родины; она ждет от вас больше, чем исполнения долга, она ждет подвига. Движение поездов должно производиться непрерывно, с удвоенной энергией. Слабость и недостаточность техники на русской сети должны быть покрыты вашей беззаветной энергией, любовью к Родине и сознанием важности транспорта для войны и благоустройства тыла. — Председатель Государственной думы Родзянко".

Член вашей семьи, твердо верю, что вы сумеете ответить на этот призыв и оправдать надежды на вас нашей Родины. Все служащие должны остаться на своем посту.

Член Государственной думы Бубликов.

28 февраля 1917 г., 13 час. 50 мин.».

Донесения, полученные мною от жандармов относительно возможности дальнейшего беспрепятственного следования царского поезда, не соответствовали тем данным, которые обнаружились в очень скором времени, когда императорский поезд подошел к станции Малая Вишера, где его ожидал шедший впереди свитский поезд.