Владимир Воейков - С царем и без царя

Ожидаю повелений.

Генерал-адъютант Алексеев.

2 марта 1917 г .»

II. «Телеграмма. Псков, главкосев; копия наштаверх.

Генерал-адъютант Алексеев передал мне преступный и возмутительный ответ председателя Государственной думы Вам на высокомилостивое решение государя императора даровать стране ответственное министерство и пригласил главнокомандующих доложить Его Величеству через Вас о решении данного вопроса в зависимости от создавшегося положения.

Горячая любовь моя к Его Величеству не допускает душе моей мириться с возможностью осуществления гнусного предложения, переданного Вам председателем Государственной думы. Я уверен, что не русский народ, никогда не касавшийся царя своего, задумал это злодейство, а разбойничья кучка людей, именуемая Государственной думой, предательски воспользовалась удобной минутой для проведения своих преступных целей. Я уверен, что армии фронта непоколебимо стали бы за своего державного вождя, если бы не были призваны к защите Родины от врага внешнего и если бы не были в руках тех же государственных преступников, захвативших в свои руки источники жизни армии.

Таковы движения сердца и души. Переходя же к логике разума и учтя создавшуюся безвыходность положения, я, непоколебимо верноподданный Его Величества, рыдая, вынужден сказать, что, пожалуй, наиболее безболезненным выходом для страны и для сохранения возможности биться с внешним врагом является решение пойти навстречу уже высказанным условиям, дабы промедление не дало пищу к предъявлению дальнейших, еще гнуснейших притязаний.

Генерал Сахаров.

Яссы. 2 марта 1917 г .»

По прочтении мною этих телеграмм государь приказал мне передать их в военно-походную канцелярию. Выйдя от Его Величества, я около своего купе встретил барона P. A. Штакельберга.

Барон Штакельберг сопровождал во время войны при высочайших путешествиях министра двора или его заместителя, исполняя при них обязанность начальника канцелярии министерства императорского двора. Когда я ему высказал свое возмущение великим князем Николаем Николаевичем, барон, привыкший в великом князе видеть опору нашего самодержавия, выразил на своем лице недоверие к моим словам.

« Вы мне не верите? Так читайте », — сказал я ему, показывая коленопреклоненное моление великого князя об отречении государя от престола.

Поздно вечером командующий Балтийским флотом послал на имя государя императора телеграмму:

« С огромным трудом удерживаю в повиновении флот и вверенные мне войска. В Ревеле положение критическое, но не теряю еще надежды его удержать. Всеподданнейше присоединяюсь к ходатайствам главнокомандующих фронтами о немедленном принятии решения, формулированного председателем Государственной думы. Если решение не будет принято в течение ближайших часов, то это повлечет за собой катастрофу с неисчислимыми бедствиями для нашей Родины.

Вице-адмирал Непенин.

2 марта 1917 г .»

Хотя командующий Черноморским флотом адмирал Колчак и воздержался от посылки личной телеграммы государю, но он безоговорочно принял уведомление Родзянки о захвате власти изменниками царя, о чем председатель Государственной думы Родзянко поставил его в известность следующей телеграммою:

« Петроград. От временного комитета Государственной думы. Временный комитет членов Государственной думы при тяжелых условиях внутренней разрухи, вызванной мерами старого правительства, нашел себя вынужденным взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка. Сознавая всю ответственность принятого им решения, комитет выражает уверенность, что население и армия помогут ему в трудной задаче создания нового правительства, соответствующего желаниям населения и могущего пользоваться его доверием.

Председатель Государственной думы Михаил Родзянко.

1 марта 1917 г. »

Вышеприведенные телеграммы подтверждают объединение генералом Алексеевым людей, поставленных государем во главе армий и флотов, и указывают на то, что главнокомандующие были между собою в предварительном согласии; помещаемая же ниже телеграмма Алексеева проливает яркий свет на его роль в эти тревожные дни.

Копия телеграммы, посланной генералом Алексеевым главнокомандующим:

«Его Величество находится во Пскове, где изъявил свое согласие объявить манифест, идя навстречу народному желанию учредить ответственное перед палатами министерство, поручив председателю Государственной думы образовать кабинет.

По сообщении этого решения главнокомандующим Северным фронтом председателю Государственной думы последний, в разговоре по аппарату, в три с половиной часа 2 сего марта ответил, что появление такого манифеста было бы своевременно 27 февраля. В настоящее же время этот акт является запоздалым, потому что наступила одна из страшнейших революций, сдерживать народные массы трудно, войска деморализованы; председателю Государственной думы хотя пока и верят, но он опасается, что сдерживать народные страсти будет невозможно, что теперь династический вопрос поставлен ребром и войну можно продолжать лишь при исполнении предъявленных требований относительно отречения от престола в пользу сына при регентстве Михаила Александровича.

Обстановка, по-видимому, не допускает иного решения, и каждая минута дальнейших колебаний повысит только притязания, основанные на том, что существование армии и работа железных дорог находится фактически в руках петроградского Временного правительства. Необходимо спасти действующую армию от развала, продолжить до конца борьбу с внешним врагом, спасти независимость России и судьбу династии. Это нужно поставить на первом плане, хотя бы и ценою дорогих уступок. Если вы разделяете этот взгляд, то не благоволите ли телеграфировать весьма спешно свою верноподданническую просьбу Его Величеству через главкосева, известив меня.

Повторяю, что потеря каждой минуты может стать роковой для существования России и что между высшими начальниками действующей армии нужно установить единство мыслей и целей и спасти армии от колебаний и возможных случаев измены долгу. Армия должна всеми силами бороться с внешним врагом, а решение относительно внутренних дел должно избавить ее от искушения принять участие в перевороте, который более безболезненно совершится при решении сверху.

Алексеев.

2 марта 1917 г .»

Таким образом, дядя государя великий князь Николай Николаевич, генерал-адъютанты Алексеев, Рузский, Эверт, Брусилов, генерал Сахаров, адмиралы Непенин и Колчак — оказались теми людьми, которые, изменив военной чести и долгу присяги, поставили царя в необходимость отречься от престола: решив примкнуть к активным работникам Государственной думы, трудившимся над ниспровержением существовавшего в нашем Отечестве строя, они своим предательством лишили царя одного из главных устоев всероссийского трона.