Бернгард Куглер - История крестовых походов

Но в сущности направление крестового похода на Тунис произошло не из-за приведенных причин, но под влиянием совсем других обстоятельств, а именно, Тунис платил дань Сицилийскому королевству, пока там господствовали Штауфены. С тех пор, как Карл Анжуйский прибыл в Палермо для правления, эмир прекратил уплату дани, и его страна сделалась в то время убежищем для приверженцев Штауфенов, которые угрожали оттуда положению французов в южной Италии. Поэтому король Карл, без сомнения, прежде всего старался о том, чтобы направить силу крестоносцев против Туниса, и благочестивый Людовик, когда его подкупила к этому походу ловкая игра, был только жертвою эгоистических расчетов.

15 июля король Франции вместе с пилигримами, которые до сих пор собрались вокруг него это были, кроме генуэзцев, большею частью его подданные — оставил гавань Кальяри и после счастливого плавания прибыл 17 июля на тунисский рейд. Адмирал Флоран де Варенн прибыл в тот же день и занял на берегу важный пост. Но Людовик отозвал его назад, думая, что адмирал забрался слишком далеко без достаточных сил. На следующий день все войско высадилось на узкой полосе берега, которая тянется между морем и Тунисским озером. Мусульманские войска были близко, но не решались нападать. 19 и 20 июля произошли сражения. Но христиане без большого труда победили неприятеля и двинулись с этой полосы берега до места древнего Карфагена, где они нашли достаточное пространство для своего лагеря.

Тунис находился в серьезной опасности, потому что там не ожидали такого сильного нападения и в данную минуту чувствовался даже недостаток в съестных припасах. Между тем эмир собрал как можно скорее свои военные силы, заключил множество христиан, находившихся в его власти, и угрожал им смертью, если французы двинутся против его столицы. Кроме того, смелый Бибарс с письмом ободрял его к храброй защите, обещал ему помощь и действительно принял меры к тому, чтобы дойти из Египта до Туниса с сухопутным войском.

Лучшим спасением для тунисцев оказались, однако, ошибочные действия короля Людовика, который, как прежде на Ниле, так и теперь в Карфагене, не сумел найти надлежащего времени для достижения победы. Может быть, король Людовик все еще думал, что кровопролитные сражения не нужны, потому что мусульманский враг в самом скором времени превратится в христианского друга, но во всяком случае король решил не начинать более крупных предприятий, пока в лагерь не прибудет король Карл с сицилийским войском; он совершенно отказывался низложить противника быстрыми ударами; напротив, довольствовался укреплением своего лагеря и дал время тунисскому владетелю приготовить самое сильное сопротивление. Единственный успех, которого крестоносцы достигли при этих обстоятельствах, было завоевание так называемого карфагенского замка. Генуэзцы, требовавшие этого дела и получившие на него позволение, 23 июля взяли приступом это сильное укрепление, лежавшее на классической почве. Но после этого христиане ограничились тем, что только отражали от своего лагеря нападения мусульман, которые вскоре начались и с каждым днем становились все смелее. Мало того, благодаря предубеждениям, с которыми начал поход король и, по крайней мере, часть его соратников, неприятелю удалось обмануть их глупейшим образом. Однажды три знатные магометанина пришли к форпостам и выразили желание перейти в христианство; хотя они и были захвачены в плен, но их словам поверили. Тотчас после того явилось около сотни магометан, которые также просили крещения, и, пока с ними велись переговоры, пришла большая толпа неприятелей, бросилась с оружием на христиан, и, раньше чем ее удалось прогнать, было убито шестьдесят христиан. Те трое пленных, которых привлекли к допросу об этом нападении, заявили, что оно, очевидно, было сделано их врагами, и что если их отпустят на волю, то они на другой же день возвратятся более чем с двумя тысячами единоверцев и с большим количеством съестных припасов. Их действительно отпустили, но, конечно, чтобы больше их не увидеть.

Крестоносное войско еще недолго стояло в Карфагене, когда на него поднялся враг, более страшный, чем вся сила и хитрость мусульман. Палящее солнце Африки причинило тяжелые болезни, которые в короткое время ужасно свирепствовали среди простого народа и среди знатных господ. 3 августа умер второй сын Людовика, Иоанн Тристан, который некогда начал свою короткую жизнь на Ниле в минуту бедствия и кончил ее опять на африканской земле, в такое же печальное время. Через несколько дней умер епископ Рудольф из Альбано, который сопровождал войско пилигримов в качестве папского легата, а наконец заболел сам король Людовик. Он был уже очень слаб и потому можно было предвидеть дурной исход его болезни. Действительно, Людовик вскоре почувствовал приближение своей смерти. Однако, верный своему долгу и благочестивый, он, пока мог, заботился о крестоносцах, дрожащей рукой написал знаменитое, мудрое и теплое поучение своему сыну и наследнику престола Филиппу, потом погрузился в усердную молитву и скончался спокойно и мирно 25 августа 1270 г. 11 августа 1287 года папа Бонифаций VIII причислил благородного покойника к лику святых.

Смерти одного этого человека было достаточно, чтобы совершенно изменить характер крестового похода. Наследник и нынешний король Филипп III «Смелый» почти не обладал мечтательным паломническим настроением своего отца. К тому же, в самый час смерти святого Людовика, в лагерь пилигримов прибыл король Карл Сицилийский со своими войсками и кораблями и потому крестовый поход мог преследовать только ясно определенные политические и военные цели. Но и при таких обстоятельствах христиане сначала не могли думать ни о чем другом, как о том, как бы прогнать мусульманские силы с поля. Последние со смерти короля Людовика становились все смелее в своих нападениях на лагерь крестоносцев. Поэтому короли Карл Сицилийский, Филипп Французский и Тибо Наваррский принимали бой везде, где могли, сначала несколькими горячими сражениями оттеснили неприятеля из соседства лагеря, затем частью своего флота заняли тунисские воды и наконец еще раз обратили войско мусульман в бегство, неподалеку от их столицы. Этим было выиграно как бы основание к заключению мира. Ни у Карла, ни у Филиппа не было охоты осаждать Тунис, завоевать его и удержать посредством дорогого гарнизона трудно защитимое место. Но эмир таким чувствительным образом узнал силу французов и сицилийцев, что готов был прямо возобновить смиренные отношения, которые он имел прежде к Штауфенам. Несмотря на то, масса христианского войска требовала штурма, т. е. разграбления богатого Туниса, между тем как государи согласились на том, что им было выгоднее, и потому 30 октября [93]был заключен следующий договор. Подданные государей, заключавших договор, могут вполне свободно и безопасно жить в землях обеих сторон, особенно по торговым делам. В областях Туниса не должно мешать христианскому духовенству строить церкви, учреждать кладбища и там громко молиться и проповедовать как на родине. Никто из государей, состоящих в договоре, не потерпит в своей земле мятежных подданных другого. Пленные будут выданы обеими сторонами без выкупа. Христианские короли немедленно очистят область Туниса. Эмир заплатил им в три срока военные издержки в 210.000 унций золота (около восьми с половиной миллионов марок немецкими деньгами), кроме того будет вносить вдвойне прежнюю дань Сицилийскому престолу и отдаст всю невыплаченную дань за пять лет.