Бернгард Куглер - История крестовых походов

Первую печальную весть получил папа Урбан III, 18 октября 1187 г., когда он именно намеревался объявить отлучение от церкви против императора Фридриха I. Тяжкая печаль сломила и без того больного человека; уже 20 октября его не было в живых. Его преемником стал Григорий VIII, благородный старик, который тотчас оставил в стороне все политические соображения, которые до сих пор разъединяли империю и папство, для того, чтобы посвятить себя исключительно делу Иерусалима. «Я надеюсь, — говорил он, — снисходительностью церкви склонить защитников ее, императора и его сына, на доброе дело» (крестовый поход). Уже в конце октября из Рима были разосланы воодушевляющие окружные послания к германским государям и всем христианам, где они призывались к единодушной помощи, предписывались посты и общественные молитвы, и крестоносцам обещалось устройство их долговых обязательств и полное отпущение грехов. Духовенство также получило приказание показывать пример христианам отказом от всякого блеска и строгой дисциплиной, так что кардиналы в первом пылу дали обет жить одной милостыней и до нового завоевания Святого города проходить пешком страны с крестоносной проповедью; по их ходатайству на семь лет объявлен был всеобщий мир. Правда, 17 декабря 1187 года неожиданно быстро умер достойный Григорий; но его преемник Клемент III действовал с таким же рвением за борьбу против Саладина и таким образом произошло единодушное восстание почти всего римского христианства, по объему и значению вполне равнявшееся великим предприятием 1097 и 1147 годов, отчасти даже их превосходившее.

Государи и города Италии, которые были в различных ссорах друг с другом или с соседями, везде примирились и старательно снаряжались к походу в Сирию. Первый флот, который отсюда появился на Востоке, был вышеназванный норманнский флот под предводительством адмирала Маргарита; вскоре потом несколько эскадр с ломбардцами, тосканцами и генуэзцами вышли из гаваней северной Италии: в числе их предводителей был в качестве крестоносного легата римской курии архиепископ Убальд Пизанский. В скандинавских странах известие о падении Иерусалима вызвало страстные жалобы, и если крестоносная проповедь не нашла большого отклика в Норвегии, где свирепствовала тогда кровавая междоусобная война, то в Дании и Швеции тысячи людей воодушевились на священный поход. Тем временем главные вооружения сделаны были тремя могущественнейшими государями христианства, императором германским и королями Франции и Англии и их народами, и первым из них вмешалось в ход событий немецкое ополчение.

Император Фридрих I, основатель всемирной славы Штауфенов, был тогда уже в преклонных летах, но был окружен блеском своих деяний и успехов. Когда до него дошла весть о победах Саладина, для него не было сомнений о том, какая великая и трудная задача стала перед ним на закате его жизни. Тем не менее, он не мог тотчас решиться на крестовый поход, так как ему грозили серьезные опасности внутри его империи. Как некогда Генрих Лев, так теперь против него стоял с оружием в руках архиепископ Филипп Кельнский. Филипп уже сам по себе владел значительной силой, а кроме того он опирался еще на преданных друзей, главным образом среди государей северной Германии, так что император не мог думать покинуть империю прежде, чем эти бунтовщики не будут приведены к строгому повиновению. 1 декабря 1187 г. в Страсбурге был созван рейхстаг, куда архиепископ не явился, несмотря на особенные приглашения. Тем временем римская курия послала кардинала Генриха Альбанского в Германию с поручением проповедовать крестовый поход, и хотя кардинал еще не появился сам в Страсбурге, но там были уже два его спутника, которые призывали собравшуюся многочисленную толпу принести обет крестового похода. Правда, они говорили напрасно, пока к ним не примкнул епископ Генрих Страсбургский и не стал с увлекательным красноречием призывать к священной войне. Тогда прежде всего один эльзасский рыцарь по имени Зигфрид пожелал украситься знаком креста. Затем этому примеру последовали в быстро проявившемся одушевлении полторы тысячи рыцарей и множество народа. Но император, хотя и был тронут до слез, уклонился пока взять на себя обязательство крестового похода.

Следующими зимними месяцами Фридрих и кардинал хорошо воспользовались для того, чтобы произвести сильное политическое и церковное давление на архиепископа Филиппа, так что весной можно было предвидеть его окончательное подчинение. К 27 марта, к воскресенью, которое носило знаменательное название 'Laetare Ierusalem' , объявлено было новое имперское собрание в Майнце и в высокопарном окружном послании призывалось всеобщее участие в этом «Христовом съезде». Сюда явился как Филипп, так и другие крамольные государи и, наконец, они склонились на призывы к миру императора и кардинала Альбано. Затем было прочитано папское послание, в котором верующие призывались к освобождению Иерусалима; а немецкие прелаты, особенно епископ Готфрид Вюрцбургский, возвысили свои голоса, чтобы воспламенить к войне огромное множество людей, которое стеклось в Майнц. Император Фридрих отказался председательствовать в собрании, так как там предполагалось присутствие самого Христа: «он сидел среди своих людей и прислушивался к одушевленным воинственным кликам этих герольдов. Слезы текли по его щекам, но в виду великих трудностей похода он все еще медлил принять крест, пока его верные не окружили его и не стали горячо просить его более не медлить. Тогда и он не мог больше сопротивляться влиянию духа и принял знак поборников Бога из рук епископа Готфрида: его примеру последовали князья, духовные лица, тысячи рыцарей и несчетное множество народа».

Таким образом немецкая нация была в сущности привлечена к великому делу. Только старый Генрих Лев, правда, сильно стесненный, но еще крайне недоброжелательный к Штауфенам, мог быть помехой для дела. Поэтому Фридрих старался склонить его к участию в крестовом походе и даже обещал взять на себя издержки похода. Но герцог отвергнул всякое общение со своими победителями, так что, наконец, императору не оставалось ничего более, как изгнать Вельфов из страны на то время, какого мог потребовать крестовый поход, именно на три года. Генрих подчинился приказанию и тотчас же отправился к своим родственникам в Англию.

Между тем уже было решено, что выступление крестоносного войска должно произойти только весною 1189 г., а именно 23 апреля, в день святого Георгия, покровителя пилигримов, чтобы в этот долгий промежуток могли быть совершенно закончены все необходимые приготовления. На этот раз немецкое войско должно было состоять только из достаточных и поэтому более годных для войны людей: у кого не было по крайней мере трех марок серебра (приблизительно 120 марок на нынешние деньги), тот должен был под страхом опалы устраниться от похода, потому что уже много раз прежде, и именно в 1147 году, было самым горьким образом доказано, что даже большие массы бедных пилигримов оказывались совершенно негодными для борьбы с магометанами. Относительно пути, каким должно было идти войско, были сначала сомнения. Можно было идти в южную Италию и оттуда плыть в Сирию на флоте короля Вильгельма Сицилийского, с которым Фридрих был в дружбе. Но при этом являлось сомнение, не завоюет ли Саладин до прибытия немецкого войска последние христианские гавани, Тир, Триполис и Антиохию, и не придется ли крестоносцам, приставая к сирийскому берегу, бороться с серьезными трудностями? Напротив того, путь через Венгрию, Грецию и Малую Азию казался удобным тем более, что самые опасные противники, которых прежде встречали там пилигримы, сельджуки из Иконии, на этот раз не казались опасными. В Иконии все еще правил тот Килидж-Арслан II, который несомненно главным образом из вражды к своим великим соседям на Востоке, Нуреддину и Саладину, был уже довольно давно расположен к франкам и был даже в самых дружеских сношениях с императором Фридрихом. Поэтому опять был выбран старый путь Готфрида Бульонского, на котором, правда, самым горьким образом должны были разрушиться надежды, с какими на него вступили.