Виталий Надыршин - Земля необетованная

– Сэр, – не успокоился оппозиционер. – Англия в лице сэра Невилла Чемберлена в том – 38-ом, была совсем не одинока в данном вопросе. Вся Европа в тот год хотела мира с немцами. Уже в течение с сентября тридцать девятого скандинавские страны, Бельгия, Голландия, ряд государств Американского континента, Иран, Сиам объявили о своем нейтралитете с Германией.

– Нашли мне пример! Из страха перед Гитлером – чего только не сделаешь… – пробурчал премьер. – Италия, Испания и Япония – пример более правдоподобный, милорд.

– Сэр, но мы же все думали, что этот спесивый, как вы всем нам напомнили – солдат-фронтовик, готовится идти на Восток, на СССР, – почти обиженно, произнёс депутат- оппозиционер.

– Мира хотели?!.. Не беспокойтесь, господа! – с сарказмом сказал премьер. – Польша первого сентября уже получила своё. Ей всего месяц потребовался, чтобы лечь под немцев.

– Сэр, – возразил присутствующий на совещании первый лорд Адмиралтейства Александер. – Как я помню, Англия и Франция обещали в случае нападения на неё Германии тут же объявить Гитлеру войну, помочь вооружением и дать не менее тысячи самолётов… И что?.. Пообещали старые винтовки и патроны к ним… По нашей же просьбе поляки долго тянули даже с мобилизацией в своей стране… И потом, поляки не защищали свои границы с Германией. Они, как нам известно, собирали кампанию, чтобы воевать с Россией…

– Вся Европа легла под немцев тоже, – не дав закончить генералу, перебил Черчилль. – Да, мы обещали помочь Польше, как впрочем, и французы, – не помогли, так было нужно. Но объявили же Гитлеру войну! И это тоже не мало. Вот теперь наша очередь получить настоящую войну. И думаю, очень скоро. Но чего нам бояться, господа! У нас же есть доблестная армия, – посмотрев в сторону присутствующего на заседании генерала Горта, намеренно язвительно сказал Черчилль.

– Сэр, я понимаю ваши упрёки после Дюнкерка, – обижено возразил генерал. – но прошу не забывать. Когда десятого мая сего года немецкие дивизии прорвали французскую линию Мажино…

– Сэр, и Нидерланды в это время тоже капитулировали перед Гитлером, – вставил один из депутатов.

– Вот-вот! – продолжил Горт. – Вся эта немецкая громада набросилась на нас, сэр. Нас заблокировали в районе Дюнкерка.

Депутат опять перебил генерала. – Никто же не ожидал, что хвалёная линия обороны французов Мажино так быстро и бесславно падёт. Но, заметьте, господин премьер-министр, наши успехи в контратаке при Аррасе, разве не заставили генерала Рундштедта остановить наступление своих танков в шестнадцати километрах от Дюнкерка?

– А это, сэр, – почти обижено перебил Горт депутата, – дало нам возможность эвакуировать большую часть наших войск. Мы переправили в Англию почти двести пятьдесят тысяч англичан, более ста тысяч французов и бельгийцев.

Черчилль в упор посмотрел на генерала. Тот смутился, и уже не так гордо промямлил: – К моему большому сожаленью, тридцать пять тысяч французов и англичан прикрывавших отход из Дюнкерка, включая четыре тысячи раненых, попали в плен. Война, сэр, без огорчений и потерь невозможна.

– А что же помешало вам, генерал Горт, как вы говорите, развить успех в контратаке?.. Может быть, и не было бы позорного окружения, – не стерпев, произнёс Черчилль. – Для каких целей вы раскинули свои штабы на территории пятидесяти квадратных миль? Какая уж тут оперативность в принятии правильных решений…

Черчилль смотрел на этого, в общем-то, довольно честного и исполнительного генерала, действительно проявившего неплохие организаторские способности при эвакуации войск из котла. Но немцам досталась вся боевая техника, оружие, боеприпасы…

«Вояка?!.. Пехотной бригадой ему командовать, а не корпусом», – подумал он, но вслух не стал высказывать претензии генералу.

– Не будем забывать, господа, и упёртость французов в отношении своего флота. И это несмотря на наши заблаговременные требования принять все меры к недопущению захвата немцами французских кораблей.

Премьер уткнулся в лежащие перед ним документы. Затем осуждающе посмотрел на Первого лорда Адмиралтейства. – Наша операция «Катапульта» 67 67 Общее название серии операций по захвату и уничтожению кораблей французского флота в английских и колониальных портах Франции флотом Великобритании в ходе Второй мировой войны. могла бы быть более успешной.

Александер пожал плечами. – Сэр, сделали, что смогли. Вы сами отметили нежелание французов подчиниться нашим требованиям.

– Продолжайте, сэр, настаивать на своем. Военный флот Франции не должен попасть в руки немцев. В случае чего, принимайте крайние меры.

– Топить, что ли?.. – пробурчал Первый лорд.

– Да, топить, если они не понимают своей ответственности, – взорвался премьер-министр. – И хватит разговоров на эту тему, сэр.

Затем успокоившись, Черчилль продолжил своё выступление.

– Итак! Надеюсь, ни у кого не осталось надежды на мирное разрешение ситуации? Наш ответ на эту ночную варварскую акцию немцев должен быть незамедлительным. Предлагаю ответить адекватно. Берлин должен почувствовать мощь нашей авиации…

Немного помолчав, Черчилль взглянул в сторону депутата, задавшего вопрос о маневре немцев и, с иронией в голосе, добавил: – Мы тоже, господа, произведём свой маневр, чтобы показать любому агрессору решительность в защите нашего достоинства.

В зале наступила полная тишина. Даже шаги за плотно закрытой дверью, шедшей по коридору дежурной машинистки, тупым набатом стучали в головах присутствующих. Да что скрывать, все были взволнованы, понимая, что именно сейчас прозвучит страшное слово, которое решит судьбу Великобритании. И через минуту это слово судьбы прозвучало.

– Да, господа, это война! – твёрдо произнёс премьер-министр.

– И это, джельтмены, война будет за целостность нашей территории! – поддержал Черчилля Альберт Александер.

– В таком случае, сэр, я полагаю, надо бомбить Рур, а не Берлин, тем самым оставить Германию без энергорессурсов, – проворчал один из депутатов.

Черчилль оставил предложение депутата без ответа.

– Как не прискорбно, господа, действительно – это уже война! Мы не Франция! Мы будем защищать нашу собственную землю до последнего британца, – подтвердил глава кабинета. – Я не открою большого секрета, но вынужден напомнить вам об одной народной традиции. В Англии принято вступать в брак только тогда, когда для семейного очага, вплоть до мелочей, уже всё приобретено. Мы же, потеряв в Дюнкерке массу вооружения, вступим в войну, не имея должного обеспечения. Это я вам, господа министры и депутаты, для информации сообщаю.

– Прискорбно, сэр, конечно, но мы можем теперь рассчитывать на помощь в получении оружия и амуниции из Америки? – задал вопрос один из парламентариев.