Виталий Надыршин - Земля необетованная

Читал Сталин долго. Не решившись сразу спросить у Сталина разрешение присесть, Берия продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу. Поневоле он вглядывался в картину на стене за спиной Верховного. Ему показалось, что Ленин повернул голову в его сторону и хитро подмигнул.

Чтобы чем-то занять руки, Лаврентий Павлович достал из кармана брюк платок, снял своё пенсне и, не спуская глаз с Хозяина, стал осторожно протирать стёкла.

Наконец, закончив чтение документов со штампом «Совершенно секретно», Сталин закрыл папку, взял из пепельницы погасшую трубку и откинулся на спинку стула.

Черенком трубки он постучал по обложке папки и спросил: – Лаврентий, ты отвечаешь за всё это?

– Данные разведки, товарищ Сталин. Приходиться доверять.

Рукой, облокотившись на стол, Верховный тяжело поднялся. Медленно ступая, он прошел к окну и, видимо, осмысливая неожиданную информацию, пристально вглядываясь в темноту, долго стоял перед ним, опустив голову. Затем устало произнёс:

– Сам-то, что скажешь?

– Много неясного, товарищ Сталин. Пока нет полной картины, нет направлений ударов, сроков нападения… Ясно лишь одно – план нападения находится в стадии разработки. А будет осуществлён или нет – неизвестно.

– Не спрашиваю откуда сведения, догадываюсь.

– Да – она самая – «Кембриджская пятёрка». Передали сведения через нашу военную миссию в Лондоне. Один из «пятерки» снял копии с протоколов рабочих заседаний штабистов союзного объединённого комитета.

– Если эти сведения подтвердятся, то не забудь отблагодарить английских патриотов.

– Пробовали, товарищ Сталин. Ещё год назад было принято решение о выплате им крупных ежемесячных пособий – что-то вроде пенсий. Так ведь никто не взял, все отказались! Не для того, дескать, они работали.

– Похвально! А что американцы? Хотя, судя по последним высказываниям Трумэна в отношении нас…

– Американцы полностью поддерживают Черчилля, товарищ Сталин.

Покачав головой, Сталин совсем тихо прошептал: – Не сомневаюсь… Ладно, Трумэн человек новый… Но Черчилль?!.. Есть ли предел человеческой подлости? Чем больше узнаёшь англосаксов и в первую очередь англичан, тем меньше веришь в справедливость! Разве мы им давали повод?..

Он тяжело вздохнул, не спеша сложил документы, и закрыл папку.

– Дружбу, Лаврентий, можно сжечь за секунду, но восстановить – потребуются годы! Подлецы!

– Если вообще это будет возможным, – надевая пенсне, добавил Берия.

– И это не исключаю. Хотя, чему удивляться! Помнится, после окончания войны в восемнадцатом на Парижской конференции её главные участники, та же Англия, Франция, США и Италия из кожи лезли, чтобы утвердить планы по удушению Советской власти в России. И Ллойд Джордж, и Вильсон, и этот маразматик француз Клемансо требовали оккупации России как компенсацию за неоплаченные царские долги. Теперь опять начинают… Проходили мы это. Странно другое… Требование Рузвельта…

Сталин на секунду замер, помятуя о недавней смерти американского президента, затем продолжил: – мы выполнили. Из Крыма кого надо депортировали… Видимо, им мало одного Крыма, как думаешь, Лаврентий?

– Ротшильдовской и прочей банковской компании всегда мало, товарищ Сталин. Их кредиты конца двадцатых годов для переселения евреев в Крым хороший повод для подобных планов. Чем теперь закончатся их претензии – не знаю.

– Зато я знаю! – резко произнёс Сталин. – Подлецам надо давать отпор. Теперь верю, что информация о переговорах союзников с немцами за нашей спиной имеет под собой основание.

– Получается так, товарищ Сталин.

– Вот скажи мне, Лаврентий! Почему так ненавидят нас капиталисты?

Сталин с усмешкой посмотрел на своего стража госбезопасности.

– Говори, что думаешь, не стесняйся, геноцвали.

– А за что им нас любить, Иосиф Виссарионович? При нашей системе социализма у нас нет господ, нет миллионеров. Нет эксплуатации рабочих и крестьян ради прибыли одного хозяина. У нас нет противоречий… Всё вокруг народное… Вот отсюда всё и проистекает. Мы для них плохой пример, потому и ненавидят нас.

– Правильно мыслишь, Лаврентий.

Сталин встал и не спеша стал расхаживать по красной дорожке, протянутой от стола к двери.

– Диалектика – хороший метод аргументации и теоретического мышления, исследующего противоречия двух наших систем: капитализма и социализма. Ещё Кант говорил: «Диалектика, есть способ разрушения иллюзий человеческого разума, который, стремясь к цельному и абсолютному знанию, неминуемо запутывается в этих самых противоречиях»… Сказано путанно, но верно!

Мелодичный бой кабинетных часов прервал размышления Сталина. Час ночи. Прислушиваясь к звуку, Сталин сделал паузу.

– Нет противоречий у нас, зато есть противоречия между нашими системами, – продолжил он, – и оно приведёт в конечном итоге к разрушению их системы. Эксплуатация одних другими, не может долго длиться. Дело только времени. Капитализм – не вечен, он ведёт к тупику, на границе которого стоит недовольство народных масс, а дальше – взрыв негодования народа, который сметёт всё на своём пути. Результат подобного взрыва мы знаем не понаслышке. Так ведь, Лаврентий?

Выдержав паузу, Берия кивнул.

– Наступит время, что такое народный взрыв узнают и они – капиталисты, – глубокомысленно произнёс он.

Сталин промолчал. Затем со злостью сказал: – Мы им как кость в горле.

Он подошёл к окну, отдёрнул штору и, вглядываясь в ночь, устало произнёс: – Ладно, время покажет кто кого? Жаль другое, Лаврентий! Как там у Некрасова: – Жаль только – жить в эту пору прекрасную уж не придётся – ни мне, ни тебе.

Иосиф Виссарионович тяжело вздохнул, и замолчал.

Берия стоял и удивлялся странному настроению Хозяина. Было видно, что Сталин очень устал, что предательство союзников что-то надломило в нём. Набрякшие под глазами мешки отливали фиолетовым цветом, кожа на лице, вся в оспинках, стала ещё бледней, приобретя землистый, нездоровый оттенок. Даже походка Сталина, всегда по-кошачьи мягкая и неслышная, теперь стала тяжёлой и, как показалось Лаврентию Павловичу, прихрамывающей.

Чтобы разрядить гнетущую обстановку, Берия, вспомнил отрывок из поэмы Некрасова.

– Сила народная, сила могучая, совесть спокойная, правда – живучая, – неожиданно тихо продекламировал он.

Сталин повернулся и пристально посмотрел в его сторону. Затем ничего не сказав, не спеша направился к своему столу. В его глазах Берия успел заметить некоторое одобрение своим литературным познаниям.

В подтверждение этого, Иосиф Виссарионович произнёс: – Прав Николай Некрасов! Правда – она действительно живучая.

После паузы, Сталин спросил: – Наш посол в Лондоне Майский в курсе?