Игорь Сдвижков - В июле 1942. Оборона Касторного. Правда и вымысел

Находившийся в период боев в 284 сд батальонный комиссар Голицын доносил:

« Особенно мужественно и стойко дрались бойцы и командиры 1-го батальона, где командиром батальона лейтенант Кокошко и комиссар батальона старший политрук Пугачев. Одна из лучших рот в полку была 9 рота по умению вести бой с противником, руководимая политруком тов. Алдецких. 1043 и 1047 сп также стойко и мужественно встретили и продолжали бои с противником. Много геройства и мужества проявили в дивизии ее народ в этих боях. Например, отделение тов. Клитова подбило и уничтожило 9 вражеских танков. Сам старший лейтенант подбил 3 танка. Красноармеец Антоненко, будучи ранен в левую руку, не ушел с поля боя, подбил 2 вражеских танка. Комиссар 820 ап батальонный комиссар Михеев, находясь на огневых позициях, заметил, что одно орудие прекратило стрельбу. Он бросился к орудию и подбил 2 вражеских танка (расчет при орудии был выведен вражеской авиацией). Можно приводить множество примеров геройства бойцов и командиров в бою.

Наряду с положительными результатами в борьбе с немецкими войсками были одиночки и целые подразделения, проявившие трусость и паникерство. Например, комиссар минометного дивизиона батальонный комиссар П. (здесь и далее фамилии сокращены мной. — И. С.) , находясь в расположении первого батальона, вывел батарею из боя и отошел с ней на 14 км от переднего края в деревню Плоское. За первой батареей вышла из боя вторая батарея, причем более похабно, оставив на поле боя материальную часть минометов и сами в панике разбежались. В 3-й батарее минометы оказались неисправны. Дивизионная парткомиссия исключила П. из рядов партии, а командование дивизии его арестовало и передает суду военного трибунала. Все остальные части дивизии дрались хорошо, правда в 1045 сп… 4 и 7 стрелковые роты проявили в пору боя колебания, но в ходе боя исправились. Среди красноармейцев было одно членовредительство, но этот красноармеец был расстрелян. Красноармеец Г. проявил трусость — покинул поле боя и пошел в тыл с патронами и автоматом, но его возвратили назад. Части дивизии в боях за оборону станции и города Касторное оправдали себя, особенно хорошо дрался 1045 сп. Это лучший полк дивизии по борьбе с немецко-фашистской армией.

Политотдел дивизии за два дня до вступления дивизии в бой распределил работников политотдела по частям дивизии. Какие были даны указания со стороны начальника политотдела я не знаю, но в ходе боев я убедился, что работники политотдела дивизии полных и конкретных указаний не получили. Находясь в частях, работники политотдела проводили беседы с бойцами, как вести себя во время воздушной атаки противника и как организовать борьбу с танками, и другие беседы, направленные на стойкость и мужество и решительность в борьбе по уничтожению немецкой армии. Но как только дивизия начала бой, партполитработа прекратилась, а начальник политотдела тов. Ткаченко никаких мер не предпринял. Может быть, это получилось от неопытности, но я его об этом предупреждал, советовал, наконец, потребовал, но это осталось на мертвой точке. Хуже того, тов. Ткаченко в течение всего периода боя не имел связи с комиссарами частей и работниками политотдела. Сам тов. Ткаченко в частях в период боя не был, информацию от комиссаров частей и от работников политотдела не получал. В результате всего этого начполитотдела дивизии не знал положения частей, не смог давать указания в ходе боя частям. Сам тов. Ткаченко все время находился на КП дивизии. Такое поведение Ткаченко можно объяснить его трусостью и боязнью непосредственно бывать в подразделениях в период боя.

Выводы: части дивизии, состоявшие из молодого пополнения 1923 г. р. преимущественно, большинство из них сибиряков, молодой энергичный народ. Командование частей, политаппарат проделали большую работу по обучению и воспитанию личного состава дивизии. В боях с фашистской армией за исключением миндивизиона была подготовлена к боям. В ходе боев части дивизии, отдельные бойцы, командиры, политработники показали исключительную стойкость и выдержку в борьбе с немецкой армией. Ничего не могло сломить мужество личного состава дивизии, ни атаки с воздуха, ни атаки танков, ни атаки немецкой пехоты. Даже тогда, когда правый фланг дивизии был прорван танками и пехотой противника части дивизии панике не поддались, а вступили в решительную борьбу с врагом внутри обороны. В борьбе с немецкими танками бойцы, командиры и политработники использовали все средства борьбы и выходили победителями. Не было ни одного случая паники или танковой боязни в результате танковой атаки противника…» [352]

«Трусость проявили командир 3 батареи 820 ап. лейтенант Ч, военком батареи младший политрук Д. Они приказали вывести из строя орудия, так как в тягачах не было горючего, и сами ушли с поля боя. (В политдонесении 38 А было написано так: „Командир артполка майор Е. и командир батареи ст. л-нт Ч. во время окружения под Касторной уничтожили матчасть, когда нужды в этом не было“ [353] . — И. С.)

18 июля дивизионная парткомиссия привлекла к партийной ответственности члена ВКП(б) прокурора дивизии М. и председателя военного трибунала К., проявивших панические настроения, оторвавшихся в ходе боя от соединения и отсутствовавших в течение 10 дней. ДПК объявило М. и К. строгий выговор с предупреждением. Кроме того, ДПК (дивизионная парткомиссия. — И. С. ) рассматривает дела отдельных коммунистов, бросивших во время выхода из окружения свои партийные билеты…» [354]

«Лейтенант Б., попав в окружение, сразу же взорвал трактор и забросил затвор от орудия, не приняв необходимых мер по выходу из окружения вместе с матчастью» [355].

А вот выдержки из донесения батальонного комиссара Никулина, находившегося в 119 сбр: «В ходе боев партполитработа была в загоне. Ранение начальника политотдела… тов. Николаева в первых боях внесло замешательство в аппарат политотдела. Замещая начальника политотдела, старший политрук П. не руководил работой, отсиживался в тылу, а после боя под Селезневкой 2 июля уехал с батальоном связи, больше не появлялся и неизвестно где сейчас. Секретарь парткомиссии старший политрук Г. сидел в тылу, ни в одной парторганизации во время боя и после него не был, приемом в партию не руководил, анкетами парторганизации не обеспечил ввиду чего сорвал прием в партию, тогда как большая часть храбрецов подала заявления в партию продолжать бой коммунистами. Чистые партийные документы были вывезены тылами в неизвестном направлении, где были инструктор политотдела и секретарь парткомиссии.

Инструктор политотдела старший политрук К. был направлен в 4 батальон 3 роту политруком, а он во время боя ушел от нее, послан был вторично, но его опять не оказалось там и неизвестно где. Замначальника политотдела по комсомолу вел себя трусливо, комсомольскими организациями не руководил и не знал, что в них делается. На данные мною указания, как и какую развернуть сейчас работу, продолжал отсиживаться. Комиссар бригады старший батальонный комиссар тов. П. все это видел, но сам перепугался, давал бестолковые распоряжения, своим видом, поведением не поднимал боевого духа бригады и развертывания партполитработы. Будучи сам перепуган, не изгонял трусов и тех, кто несвоевременно или совсем не выполнял приказ. Необходимо было снять с должности начальника штаба подполковника А. Он на этом не настоял, хотя сам был согласен с этим.