Эрнест Лависс - История Франции в раннее Средневековье

Марсельские и родские греки держались системы серебряной монеты. Потому-то на юге, юго-востоке и юго-западе Галлии монету чеканили также из серебра. Золото ходило только в слитках. Бронзовая монета, появившаяся во II веке до P. X. около Пиренеев, не оставалась особенностью только этой местности. Она доказывает лишний раз связь здешнего населения с Сицилией, ибо их бронзовая монета копирует агригентскую (287–279 гг.) и сиракузскую (275–216 гг.).

К середине IV века эксплуатация фракийских рудников Филиппом II Македонским выбросила на рынок множество золотых статеров или Филиппов, которые проникли в Галлию, вероятно, Дунаем и дали там новый толчок монетному делу. Монета этого образца не встречается на юге. Ее область — исключительно центр и север, а исходный пункт — страна арвернов. Позже мы увидим политическое значение этого народа; здесь следует отметить его торговое положение. Сам по себе и через подчиненные племена он держал в руках два великих транзитных пути, пересекавших Галлию и описанных Страбоном. Один, почти целиком речной, шел по Роне и Соне, подходил через Морван к Ионне и Сене. Другой через Центральное Плато вел в Генаб (Орлеан), и затем по Луаре к гавани Намнету (Нант). Через гельвиенов, веллавов, сегусиавов и аллоброгов, арверны господствовали над течением Роны, а сухопутная дорога шла вся по их стране. По этим путям и распространялась их монета, давая постепенно рождение нескольким производным группам. Новая фаза в развитии монетного дела в Галлии наступает вместе с римским влиянием, которое, утвердившись на юго-востоке около 120 года до P. X., начинает вытеснять греческое. Это сказывается в подражании серебряному римскому динарию, в соединении латинской и греческой легенды, наконец, в исчезновении последней. Распространившись сперва в долине Роны, копии динария обошли всю Галлию. Под их влиянием изменилась и золотая, и бронзовая монета, сильно распространившаяся под конец эпохи галльской независимости. Римская система уже преобладала во время Цезаря, а после него вскоре исчезла автономия галльской чеканки: страна подчинилась имперской системе.

Нумизматы отмечают постепенный упадок монетного дела в Галлии по мере приближения христианской эры, как в смысле порчи типа, так и порчи состава: в золотые монеты все больше входит медь. Серебряные монеты превращаются в различные знаки. Подобные факты имеют не только экономическое значение: они говорят о глубокой смуте в национальном бытии. Монетный упадок в Галлии имеет значение важного симптома. В нем вскрывается политический упадок, приготовлявший пути чужеземному завоеванию.

Характеризуя галльскую религию поры независимости, мы вынуждены предвосхищать явления и дополнять показания современных историков показаниями надписей и вещественных памятников более поздней эпохи римского завоевания. Подобно пеласгам и другим древним народам Европы, галлы долго не чувствовали потребности воплощать своих богов в человеческом образе [35] Изображения ( simulacra ) Меркурия, которые Цезарь встречал в большом числе, были не статуи. Словом simulacrum Цезарь обозначает стоячие камни или менгиры. S. Reinach , L'art plastique en Gaule et le druidisme, «Eevue celtique» 1892. и искать для них пластических форм. Но и в позднейших изображениях будет чувствоваться не столько вдохновение национальными верованиями, сколько воспроизведение типов греко-римской иконографии. Впрочем, под классическим обликом можно открыть некоторые оригинальные мотивы. Еще легче отделить в надписях имена галльских богов от чужих. Труднее угадать, что значат эти имена и связанные с ними эмблемы.

Существует и другой источник познания религии галлов: народные предания, доныне живущие в глухих деревнях, мифологический материал, воплотившийся в средние века в поэмах ирландских кельтов. Но им следует пользоваться с крайней осторожностью. Кто скажет, что нанесла на первичную основу работа веков, влияние христианских идей? В общем, мало вопросов, где документы были бы так бедны, и обращение с ними требовало такой осторожности.

Цезарь изображает галлов чрезвычайно суеверными, но это не значит, что они были суевернее греков и римлян. Их политеизм, очень богатый и разросшийся, в основе похож на политеизм других народов. Они обожали силы природы, видя в них сознательные, одушевленные существа, милость которых можно склонить обрядами и формулами. Эти боги были либо чисто местными, либо общими всей Галлии. Многие являлись тем и другим одновременно, ибо местный бог мог расширить круг своих верных благодаря славе своего святилища, и по той же причине великий бог мог приобрести и местное значение.

Отчетливее всего натуралистическая концепция проявляется в культе вод. Многие собственные имена божеств взяты от названий потоков. Иногда последние сами выражают божественные черты. Таковы: Deva (Дева), Diva (Дива), Devona (Девона). Почести воздавались не только рекам, но и озерам, источникам, ручьям. Многие имена богов являются олицетворением источников. Nemausus (Немаус) — бог — покровитель Нима, есть гений фонтана, являющегося ныне украшением города. Над местными богами возвышаются боги и богини, представляющие вообще действие воды. Знаменитейший из них — Borvo (Борво), Bormo (Бормо), Bormanus (Борманус), чье имя запечатлено в топонимии всех галльских стран (он дал имя многим нынешним минеральным водам: Bourbonneles Bains (Бурбонель Бэн), Bourbon-l'Archambault и т. д.). Галлы бросали драгоценности на клад. Консул Цепион (106 г. до P. X.) нашел в ныне высохших озерах около Тулузы множество золота, которое, предполагали, награблено было в Дельфах. Болота доставили нашим археологам богатейшую добычу. Григорий Турский, живший в конце VI века по P. X., упоминает о Жеводанском озере, куда жители сходились толпами и с разнообразными приношениями. После торжества христианства источники все же остались целью благочестивых странствий, только христианские часовни сменили галльские святилища.