Эрнест Лависс - История Франции в раннее Средневековье

Легат и проконсул облечены были imperium 'oм (властью); первый — от императора, второй, подобно самому императору, — от сената. Стало быть, они обладали, по римскому понятию, всей полнотой власти: были полководцами, правителями, судьями. Впрочем, в сенатских провинциях первая функция сводилась к нулю. В таком же положении были легаты Трех Галлий;

Права наместников ограничивались самим понятием «провинция». В нее, строго говоря, не входили «свободные» и «союзные» города, которые должны были оставаться автономными в своем внутреннем управлении. Однако они не менее, чем «подчиненные» города, покорялись верховной власти Рима, его Maiestas (величию). Итак, реально не существовало городов, вовсе независимых от влияния наместника. Все остальные должностные лица, какова бы ни была их компетенция, были ему подчинены. Весь порядок жизни провинции, прямо или косвенно, был поручен ему, и он отвечал за него перед императором.

После военных функций важнейшим делом наместника был суд. Почему-то он носил титул praeses , как заведующий судом. В III веке, когда начинают разделять военную и гражданскую власть, этот титул специально давался проконсулам, легатам и прокураторам.

Когда римское право вводилось в Галлию, оно уже совершило большую часть своего эволюционного пути. Законы городской общины, некогда узкие, исключительные, становились все больше кодексом всех цивилизованных народов. Эта трансформация совершалась по инициативе магистратов. Римляне сперва знали только jus civile (гражданское право), созданное для граждан. Когда на их территорию стали приливать иностранцы, нужно было создать право и для них. Забота об этом поручена была особому претору, который назывался peregrinus (перегрин), и на обязанности которого лежало судить столкновения иностранцев между собой и с римлянами. Подобно всем носителям публичной власти, он имел право издавать эдикты, т. е. постановления, имевшие силу во все время его магистратуры. В своем эдикте он обыкновенно излагал общие начала и процессуальные формы, которыми собирался руководствоваться, и которые, конечно, были иными, чем те, какие применялись к римским гражданам. Нечто он позволял себе упрощать, нечто изменять, руководствуясь известной идеей «естественной справедливости», представление о которой начинало проникать в умы и готовилось разбить отжившие традиции. Работа претора-перегрина находила соответствие в дальнейшей эволюции самого ius civile , которое развивали в том же направлении эдикты «городских» преторов ( praetores urbani ). Эдикты переживали своих творцов и являлись авторитетными для их преемников, которые принимали их и дополняли. Так создавалось новое право, более гибкое, широкое и гуманное, нежели древнее. Еще различалось право граждан и право иностранцев, но они уже сближались и сливались под влиянием новых идей.

Та же система действовала и в провинции: первым актом наместника было издание «эдикта». Согласно двойственной природе власти наместника, эдикт содержал две части: одну, воспроизводящую обычный эдикт «городского» претора, другую — комбинирующую римские законы с туземными. Эта вторая представляла больше оригинальности и интереса. К сожалению, до нас не дошло ни одного образчика документа этого рода. Наместник применял римские законы к городам, жившим по римскому и по латинскому праву. Он применял их и к городам подчиненным, считаясь с их местными обычаями — особенно в частном праве и во всех случаях, где не затрагивался государственный порядок. Свободные и союзные города ( civitates liberae et federatae ) получили право сохранять галльские законы, но могли от них отказаться; многие и не замедлили это сделать. Отдельные лица из их жителей могли также, по желанию, обращаться к суду наместника. Впрочем, свободных городов на территории Галлии было мало, и их автономия, особенно в уголовной юстиции, была скоро ограничена. Наконец, распространение римского права, завершенное знаменитым эдиктом Каракаллы, смело окончательно практику кельтского права, кроме немногих остатков его в глухих уголках быта.

Это и понятно. Доныне галлы знали только обычай. В римском праве они впервые получали писанный кодекс, обуздывавший произвол именно своей публичностью. И в нем были недостатки: жестокость кар, большая суровость к низшим классам. Но и галлы не знали равенства и привыкли к жестоким наказаниям. Зато это право не санкционировало тирании ни жреческой, ни семейной власти. Римское завоевание сломило господство друидов и клановый строй, освободило личность, разбило оковы теократии, обеспечило известную независимость женщине и детям, установило равенство в наследстве, уничтожило порабощение за долги, смягчило положение клиентов и рабов. Суверенитету касты, отца, домовладыки оно противопоставило суверенитет государства во имя разума и общего блага.

Источник римского права покоился в воле публичной власти. Оно вырабатывалось плебисцитами, сенатусконсультами, императорскими указами, решениями юрисконсультов, эдиктами преторов, а для провинций — первоначальным lex provinciae и эдиктами наместников. Впрочем, инициатива последних, как и преторов, заметно уменьшается в пользу императора. Их работа закончена, когда, по приказу Адриана, составлен был общий кодекс из их постановлений ( edictum perpetuum ) (131 г. по P. X.). Провинциальные эдикты составили достаточно полное законодательство, а исчезновение племенных обычаев делало ненужными новые добавления.

Как нам известно из юрисконсультов классической поры, т. е. конца II, начала III в. по P. X., в это время права свободных союзных городов и полномочия их магистратов оставались только воспоминанием. В их руках сохранилась лишь ничтожная компетенция. Главный авторитет сосредоточился в представителе центра.

Римляне различали imperium merum (полную власть), включавший ius gladii (право меча), т. е. уголовную юстицию, и imperium mixtum (смешанную власть), соответствовавший юстиции гражданской. Только проконсул обладал первоначально в провинции обеими властями в полном объеме. Но мало-помалу и легаты Августа, а также прокураторы большей частью получили ius gladii .

Наместник судил не только в главном городе области. Он открывал свой трибунал в различных пунктах в установленные дни. Такие заседания назывались conventus . Они привлекали большое стечение народа, которым наместник пользовался, чтобы вступать в общение с населением, узнавать его нужды, сообщать ему свои намерения, обнародовать указы императора. Уже Цезарь собирал такие conventus в промежутках между походами.

В Риме рядом со всяким магистратом при исполнении его функций стоял совет ( consilium ). Он помогал ему в освещении дела, но магистрат не был обязан следовать его указаниям. Сам император, когда творил суд, окружал себя советом из сенаторов и всадников. Совет наместника, а за его отсутствием, его легата, состоял из comites — его штата и видных людей провинции. Так влияние местного обывателя смягчало абсолютизм центральной власти.