Эрнест Лависс - История Франции в раннее Средневековье

К тем же следствиям вело учреждение так называемых iudices — судей. Их не следует смешивать с тем, что мы означаем этим именем ныне. Давно уже установился в Риме обычай, что магистрат, не имея возможности лично следить во всех деталях за ходом судебных дел, ограничивался предварительным расследованием фактов, выдвинутых истцом, притом не со стороны их верности или неверности, а с целью установить, под какое юридическое положение подходит дело. Установив это, он отсылал стороны к особо назначенному судье с формулой, содержащей решение вопроса. Задача iudexa тут соединяла в себе функцию судьи в нашем смысле и роль присяжного. Он проверял реальность факта II, установив его, применял закон. Вся эта процедура, называвшаяся «формулярною», распадалась, таким образом, на две инстанции: первая, так называемая in iure , перед магистратом, и вторая — in iudicio , перед делегированным судьей. Конечно, магистрат мог завершить все дело и сам, практикуя в таком случае систему, называвшуюся cognitio (расследование), но это встречалось редко и только в определенных случаях. Смотря по обстоятельствам, назначался один или несколько судей. В последнем случае они образовывали трибунал recuperatores (рекуператоров). История этого трибунала темна. По-видимому, сначала он был создан для разрешения споров между римлянами и чужестранцами, и в нем бывали представлены национальности обеих сторон. Потому-то в нем заседали, по крайней мере, два судьи, чаще даже три или вообще нечетное число.

Список судей первоначально составлялся в Риме ежегодно претором сперва из сенаторов, потом — из всадников, затем, после некоторых колебаний — из обоих классов вместе. Август создал новую категорию судей из лиц, обладавших половинным всадническим цензом. Так создались декурии, корпорации судей, включавшие римскую старую аристократию и новую высшую «буржуазию».

Формулярная процедура, перенесенная в провинции, дала возможность приобщить провинциалов к судебным функциям. Они осуществляли их, заседая в совете наместника, а в особенности, выполняя роль судей. К сожалению, по этому предмету у нас мало сведений. Одна нарбоннская надпись, относящаяся к 11 году по P. X., говорит нам, что Август расширил на плебейскую массу в городах право участия в суде, принадлежавшее до тех пор муниципальному сенату или сословию декурионов [59]. В то же время, очевидно, под влиянием той же идеи, в самом Риме участие в судебных функциях было расширено за пределы сенаторского и всаднического сословия. К сожалению, мы не знаем, была ли вышеупомянутая мера проведена только в Нарбонне, или распространена и на другие провинциальные общины. Вероятно, список судей составлялся в провинции на тех же основаниях, что и в Риме: они брались из провинциалов, возвысившихся до звания римских граждан; в случаях же суда над Перегринами составлялся смешанный трибунал. При этом формулярная процедура применялась, по-видимому, только к гражданским процессам.

Благодетельным нововведением Империи было право апелляции. Сами римляне не знали его до тех пор. Республика знала апелляцию к народу, но народный суд скоро стал судом первой инстанции, который решал в окончательном порядке. Притом он судил только уголовные дела. Коллегия трибунов обладала правом вето, которое могло стать в ее руках правом кассации. Но ее функции были исключительно политические, и она выступала только по собственной инициативе. Право апелляции явилось следствием иерархического соподчинения публичных властей. Оно не сразу было систематически организовано. Сперва единственной апелляционной инстанцией был император, который мог в отдельных случаях, например, при жалобе на провинциального наместника, делегировать это право специальному комиссару, взятому из среды консуляров. Со временем постоянным делегатом в этой роли стал префект претория. Скоро почувствовалась необходимость посредствующих ступеней: была установлена апелляция от муниципального магистрата к провинциальному наместнику; от судьи к магистрату; от легата к проконсулу. Идя по ступеням, дело могло дойти до императорского трибунала. Впоследствии апелляция останавливалась на префекте претория. Формальности апелляции были очень просты, и «формулярная» процедура заменилась на второй инстанции прямой cognitio .

Наместник не мог налагать своей властью на римских граждан (кроме служивших в войске) самых тяжелых наказаний, как смерть, ссылка, вечные каторжные работы, конфискация имущества. Соответствующие дела судились народными судами в Риме или заменявшими их комиссиями ( quaestiones perpetuae ). Это правило еще соблюдалось в I веке по P. X., с некоторыми нарушениями, мотивировавшимися необходимостью быстрых репрессий. Однако оно не могло удержаться по мере того, как римское право распространялось в провинции. Граждане сохранили только привилегию освобождения от унизительных форм пытки, но и она исчезла, когда качество гражданина перестало быть исключительным отличием. Но это, впрочем, еще не создало равенства всех перед законом. На месте римской знати появилась новая аристократия — honestiores — более сановных и богатых людей, в отличие от низших — humiliores . Они не были подчинены специальной юрисдикции, как некогда римские граждане (это отличие сохранила только самая высшая знать, и оно было закреплено за ней в IV веке, но по отношению к ней все кары смягчались).

Кроме юрисдикции наместника, в сенатских провинциях существовала еще юрисдикция квестора. По римским понятиям, с каждой административной компетенцией связывалась известная доля судебной. Функции провинциальных квесторов напоминали функции римских курульных эдилов: они заведовали полицией игр, улиц, рынков. Отсюда вытекала юрисдикция, охватывающая все процессы, связанные с торговлей. Эта важная власть обусловливала право издания эдиктов, которые заняли особое место в собрании Адриана.

Другая юрисдикция, отмеченная специально административным характером, была передана императором Клавдием финансовым прокураторам по делам, связанным с интересами фиска. В чрезвычайных случаях в эти дела мог входить и наместник, но из отрывка Дигест, относящегося к первой половине III века по P. X., видно, что ему рекомендуется воздерживаться от этого (I, 15, 9, 1).

Римское владычество обложило галлов прямым налогом ( stipendium, tributum ) и косвенным ( vectigal ). Цезарь, покидая Галлию, подчинил ее военному налогу, в уплате которого имела долю каждая civitas , сама собирая своими средствами необходимую сумму. Этот личный налог Август заменил имущественным, основанным на количестве земли и сидевших на ней людей. Земли и личности были обложены по единообразной системе или тарифу, точная реальная сумма которого не определялась заранее.