Эрнест Лависс - История Франции в раннее Средневековье

Армия, проникнутая таким духом, была гораздо страшнее для ее вождей, нежели для неприятеля. А в то же время Рим особенно нуждался в охране границ. На востоке вместе со вступлением Сассанидов на трон Кира в 227 году вновь пробудился религиозный и воинственный пыл старого Ирана. А из-за Рейна и Дуная шла новая гроза. Германия была спокойной со времен Домициана и Траяна. К концу II века она снова приходит в движение под давлением новых или малоизвестных до тех пор народов, которые отныне выступают на первый план. С воцарением Марка Аврелия, в союзе с маркоманами появляются лангобарды и вандалы, сильно напирая на линию Дуная. Готы вступают в столкновения с гарнизонами Дакии при Каракалле в 215 году. В 238 году они показываются на балканском полуострове. Недалек уже момент, когда они проникнут в самое сердце Македонии (251 г.) и вспенят волны Эгейского моря.

Все эти народы — северного происхождения. Они идут от берегов Балтики, от бассейнов Эльбы, Одера, Вислы. Движение, увлекавшее их от севера к югу, не могло не отозваться на Рейне. Давно уже Галлия не видела того, что ей пришлось увидеть при Марке Аврелии, — зрелища варваров, топчущих ее родную землю. Хатты, ринувшись на Рецию, не пощадили страны гельветов и секванов. Хавки вторглись в Белгику. Нашествие было отброшено легатом Дидием Юлианом, будущим императором, недолговечным преемником Пертинакса, прославившимся, однако, в качестве ловкого администратора и смелого полководца (174 г.). Более серьезная опасность принесена была аламаннами и франками. Первые выступают на сцену при Каракалле в 213 году — момент, когда на другом конце Европы появляются готы; вторых упоминают через 14 лет, в 241 году при Гордиане.

Франки растянулись по правому берегу Рейна от Северного моря до Майнца. Аламанны заняли пространство между Майнцем и Альпами. Относительно происхождения этих двух племенных групп возникает очень много сомнений. Ни та, ни другая не представляют ни особых племен, ни их федераций. Скорее всего то были военные ассоциации, ставшие в конце концов этническими индивидуальностями. Подобное явление трудно было бы понять в правильном обществе, но один обычай, сообщаемый Тацитом в его «Германии», позволяет нам объяснить его. Если кто-нибудь выделялся среди племени своей знатностью, честолюбием и мужеством — он собирал вокруг себя искателей приключений из своего и из соседних племен, привлекая их приманками военной славы и добычи, привязывая к себе клятвой верности. Он отрывал их от отечества, делая из них своих «верных», своих «товарищей». Эти военные братства, стоявшие как бы вне civitatis , могли в течение более или менее долгого времени расти, соединяясь друг с другом. Примером такого соединения является войско Ариовиста с разноплеменным составом. Естественно, что такая форма возобладала, когда воинственные инстинкты расы были возбуждены сильнее, чем когда бы то ни было. Так объясняется не только имя аламанов («людей всевозможного происхождения»), но и имя франков — намекающее на их бродяжество ( warg , wrang ) или на их силу ( frak — храбрый).

Сами по себе аламанны и франки не были страшны. Они не одолели бы большой регулярной армии. Но сила римского войска, подтачиваемая плохой дисциплиной, отвлекаемая гражданскими смутами, падала еще и вследствие ее численного уменьшения. Императоры, стремясь сократить расходы, сводили ее к минимуму, который под конец уже не удовлетворял действительной потребности. Армия, расположенная на германской границе, от 8-ми легионов дошедшая до 4-х, включала всего 20 000 легионеров и несколько тысяч воинов вспомогательных отрядов, на линии в 600 километров! Правда, она могла быть подкреплена другими отрядами, но гроза, шедшая в то же время из-за Рейна и из-за Евфрата, делала этот ресурс призрачным. Наоборот: истощенную рейнскую армию приходилось отвлекать частями на восток для укрепления границ от натиска готов и персов.

Кроме того, армии становятся менее подвижными благодаря обычаю местной вербовки, растущей массе обоза ( impedimenta ) и малочисленной плохой кавалерии. При всех этих условиях: растянутости границы, малочисленности и малой подвижности отрядов, смелый и ловкий враг, оперирующий малыми отрядами, получал значительные преимущества. Он был неуловим, благодаря быстроте своих переходов он легко проскальзывал сквозь сеть легионов. Пройдя этот барьер, он имел перед собой открытые города, мирное население без организованной защиты, без привычки к оружию, без инициативы. Так становятся возможными все учащающиеся вторжения, разорявшие Галлию задолго до конца римского владычества.

Первое нашествие аламаннов отброшено Каракаллой в 213 году. В нем жили еще качества отца, только огрубевшие и выродившиеся. Он унаследовал от него грубость характера, проявлявшуюся в животных страстях и диких поступках, но также его военные склонности II, до известной степени, таланты администратора и полководца. Золото, которое он рассыпал в завоеванных странах после побед, зажигало раздоры между побежденными и вербовало для него в их рядах воинов и друзей. Он окружал себя телохранителями из германских наездников и называл их своими львами. Он, как сообщает его биограф, неоднократно покушался на свободу и безопасность как отдельных лиц, так и целых общин Галлии, но он на двадцать лет обезопасил ее границу. У галлов он заимствовал ту обувь, которая дала ему прозвище [136].

Александр Север (222–235) не пользовался симпатиями галлов. Его сирийское происхождение, склонность к восточным религиям отталкивали от него латинский мир. Ему приписывали намерение перенести на восток столицу Империи — предчувствие, зародившееся уже при Августе и оправдавшееся впоследствии!.. Во всяком случае, он был непопулярен в галло-римской армии. С возобновлением аламаннских вторжений он явился в 234 году из Азии с набранными там легионами, с которыми немедленно завязали ссоры рейнские легионы. Императора обвинили в пристрастии к соотечественникам, затем начали ставить ему в упрек предпочтение торговли войне, склонность к мистической философии II, наконец — строгость и требовательность в службе. Он был убит в окрестностях Майнца в марте 235 года. Он стремился к восстановлению гражданской власти и пал от руки солдат.

Мятежники провозгласили императором Максимина. Его качества, как и его недостатки, делали из него любимца этой пол у варварской армии. Варвар по рождению, он силой кулака пробился с низов общественной лестницы на ее вершину. Великан ужасного вида, грубый и жизнерадостный, способный военачальник, он блистательно провел кампанию, задуманную его предшественником. Как буря, он прошел страну аламаннов, двинулся в дунайские земли и обрушился на даков и сарматов (235 г.).