Эрнест Лависс - История Франции в раннее Средневековье

Век, наступающий с воцарением Флавиев, справедливо считается самой счастливой порой из всех, какие знало человечество. Вместе с тем мы не знаем эпохи, более содержательной, более богатой последствиями для судеб Галлии. Среди тишины и глубокого мира там совершалась напряженная работа. Страна завершала постройку своих городов, распашку пустыней, расчистку лесов. Она становилась все более римской — и по внешнему виду, и по языку, и по учреждениям. Веспасиан только проехал через Галлию, когда еще при Клавдии направлялся командовать германскими легионами. Тит вовсе не появлялся в Галлии. Брату и наследнику его Домициану в 70 годах I века пришлось вести войну против галльских и батавских мятежников. В отсутствии отца и брата, отвлеченных войной на Востоке, он оказался единственным представителем императорской семьи и мечтал здесь создать себе военную славу. Недоброжелательное отношение Муциана, правившего Галлией от имени Веспасиана, помешало ему в этом и задержало его в Лионе, где, однако, его присутствие также оказалось небесполезно и содействовало умиротворению. Вторично он явился в Галлию в 83 году под предлогом руководства операциями кадастра, а на деле — для приготовления к походу против хаттов. Он сам руководил этой кампанией, имевшей блестящие результаты.

Итак, в общем Флавии редко появлялись в Галлии. Но они немало сделали для нее. Они обеспечили ей спокойствие извне и изнутри, подавив последние остатки мятежей, отодвинув германскую стихию и противопоставив ей линию твердой и правильной защиты. Наконец, занятием Десятинных Полей, колонизацией Аванша и Шпейера, организацией рейнских городов они расширили римскую Империю и пределы ее цивилизации.

В 97 году Марк Ульпий Траян был назначен от имени Нервы легатом Верхней Германии. В октябре того же года он узнал о своей адопции новым императором, а в январе 98 года Нерва умер, и Траян принял императорскую власть в Кельне. Он спешил вернуться в Рим. Он слишком хорошо знал германскую границу, так как служил в юности трибуном в германской армии, а в 88 году водил сюда испанские легионы, для подавления восстания, поднятого легатом Верхней Германии Антонием Сатурнином. Он, таким образом, был больше всякого другого способен укрепить результаты завоеваний прежней династии. Он продолжил limes, развил здесь систему дорог, организовал племенной союз свевов по Неккару ( civitas Ulpia Sueborum Nicretium ) и маттиаков на Таунусе, основал Colonia Ulpia Traiana (Колония Ульпия Траяна) на Липпе и Colonia Ulpia Noviomagus (Колония Ульпия Новиомаг) у батавов, продолжая таким образом в Нижней Германии дело, начатое Флавиями в Верхней.

Адриан (117–138) выделяется в ряду императоров этой знаменитой фиктивной семьи той смелостью, с какой он шел навстречу расширению прав провинциалов. Он был в дурных отношениях с сенатом и стремился к постепенному уравнению всех частей Империи со старыми римлянами. Он явился в Галлию в 121 году и провел несколько месяцев на германской границе, которую он изучил внимательно, побывав во всех крепостях, участвуя в маневрах легионов, деля их труды и тяготы, подавая всем пример выносливости и дисциплины. Он вернулся в Галлию в конце 122 года ц тут изучил ее западную часть. На монетах, выбитых по этому поводу, он называется «хранителем и восстановителем Галлии». Мы не знаем, какие именно меры оправдывают этот титул; мы знаем только, что он показал себя здесь, как и везде, щедрым и милостивым. Неизвестен нам и его путь. В городке Апт в Воклюзе долго сохранялась мраморная доска с составленной им самим стихотворной эпитафией, которую он велел выгравировать на могиле любимой лошади. Очевидно, здесь он останавливался. В Ниме он дал указ воздвигнуть великолепную базилику в честь своей благодетельницы, императрицы Плотины, вдовы Траяна.

Ним был родиной Тита Аврелия Фульва, деда Антонина, который был адоптирован Адрианом в 138 году и скоро ему наследовал (138–161). Таким образом, Галлия с гордостью может считать среди своих детей самого популярного, самого любимого из императоров, давшего свое имя династии и своему веку. Антонин был человек малоподвижного склада: ни до, ни после своего возвышения он не появлялся в городе своих предков. Однако он не забыл ни его, ни родной провинции: именно в эту пору Ним достигает высшей точки своего благосостояния. По инициативе императора тут произведены громадные дорожные работы; он же много содействовал перестройке Нарбонны, опустошенной пожаром.

Начавшийся затем упадок не могли остановить личные высокие качества Марка Аврелия (101–180). Его правление отмечено в истории Галлии преследованиями христиан, прославившими имена лионских мучеников (177) [132]. Но эти отталкивающие сцены, недостойные такого государя, прошли незаметными с того небольшого круга, который составляли христиане. Сам император, отвлеченный другими заботами, обратил на них мало внимания. Как раз в эту пору на Дунае шла тяжелая война, начавшаяся в 167 году. Она вскрыла новую опасность, грозившую границе и осложнявшуюся смутами внутри. Крайне тревожным симптомом было возмущение Авидия Кассия в 175 году: оно показало, что полоса военных революций не закончена. Кризис конца II и начала III века был возвратом этого старого зла. Первые признаки его мы видели при Нероне. Они будут расти и множиться, пока не станут серьезной угрозой римскому единству и самому существование Империи.

Век Антонинов был в конце концов только счастливым эпизодом. Лишь случайностью являлся этот ряд замечательных государей: не имея мужского потомства, они адоптировали достойнейших. Марк Аврелий имел сына, но… то был Коммод (180–193). Правление Домициана уже показало опасность наследственности. При государственном строе, где все зависело от личности государя, ему достаточно оказаться ниже своей задачи, чтобы все подверглось опасности.

Мятежи и насилия возобновляются при Коммоде. Преторианцы опять становятся господами Рима и распорядителями верховной власти. Пертинакс, осмелившийся стряхнуть их иго, был убит (193 г.). В этот момент мир был свидетелем небывалого зрелища: убийцы выносят Империю на аукцион и продают ее тому, кто больше даст.

Победителем остался богатый сенатор, Дидий Юлиан. Все это время армии волновались в провинциях: их самолюбие и их интересы не мирились с государем, которого навязал им этот парадный отряд. Три претендента появились разом: Клавдий Альбин в Британии, Песценний Нигер на востоке, а вблизи Италии, во главе иллирийских легионов, за которыми вскоре пошли германские — Септимий Север.

Септимий Север воспользовался близостью к Италии и двинулся на Рим. Ему стоило появиться, чтобы овладеть властью. Затем он пошел против Нигера, обманув Альбина ложными обещаниями и даже притворно признав за ним титул цезаря, равносильный званию наследника и предполагавший приобщение к императорской власти. Только в 196 году он, победитель на Босфоре и владыка Азии, отказался от этой фикции и отверг какую бы то ни было возможность раздела и соглашения. Альбин, со своей стороны, провозгласил себя августом и расположился в Лионе в то время, как отряды Септимия Севера двигались Дунаем.