Эрнест Лависс - История Франции в раннее Средневековье

Из этого текста ясно прежде всего, что уже «с давнего времени» — (очевидно, с первых лет Империи) — не только «латинские», но и «союзные» города получали римское гражданство — по крайней мере, в лице своей аристократии. Под «союзными» ( civitates foederatae ) речь, очевидно, подразумевает эдуев, карнутов, ремов, лингонов и гельветов.

Другой факт, вскрываемый нашим текстом — это разграничение двух типов римского гражданства, из которых низший, соответствовавший положению прежних общин без политических прав ( civitates sine suffragio ), не открывал гражданам пути к сенаторским магистратурам, — того, что называлось ius honorum .

Просьба галлов вызвала горячий отпор в сенате. Клавдий возвысил голос, чтобы его сломить. Он был сыном Друза, племянником Германика; он родился в Лионе, и Галлия была ему дорога. Его речь рисует его целиком, с достоинствами и недостатками, представляя смешение верных мыслей и возвышенных взглядов с педантическим краснобайством и недостойными выходками. В юности он изучал историю. У нее-то он теперь заимствует свои аргументы. Он вскрывает тайну величия Рима в гибкости его учреждений, напоминает о чужеземных семьях, вошедших в патрициат, об установлении равенства сословий, о постепенном слиянии Лация и Италии; затем он переходит к провинциям, останавливаясь особенно на Нарбоннской и напоминая о тех отличных воинах, каких она доставляла сенату. До сих пор в нем говорит государственный человек. Но дальше следует болтовня маньяка: излияния о личных привязанностях, изъявление дружбы к некоему Вестину, всаднику из Вьенны… Затем идет резкая выходка против другого вьеннца, которого раньше император, жестокий и трусливый в одно и то же время, приговорил к смерти, а теперь, не произнося его имени, осыпает грубыми оскорблениями. Каждый мог узнать здесь Валерия Азиатика, родом аллоброга, одного из замечательнейших людей этой поры и благороднейших представителей своего народа, бывшего дважды консулом и кандидатом сената в наследники Калигуле. Он предупредил казнь, сам лишив себя жизни, а Клавдий воспользовался его громадными богатствами.

Из дальнейшей речи императора мы узнаем ряд важных фактов. В его пору отмечается довольно значительный процент сенаторов родом из Нарбоннской провинции. Уже Цезарь возвел в это звание некоторых из ее жителей. Появление их вызвало, правда, скандал в Риме, но потом их признали, и в 49 г. по P. X. нарбоннские сенаторы, как ранее сицилийские, получили право посещать свои вотчины без особого разрешения императора. Это была, по словам Тацита, награда за те чувства, которые эта провинция проявляла по отношению к сенату. Это же показывает нам, как много ее представителей уже находилось в Курии, что подтверждается и речью Клавдия.

Ius honorum или ius senatorum уже распространялось не только на римских граждан из Нарбоннской Галлии. «Следует ли напоминать, — добавляет император, — о тех сенаторах, которые явились из еще более далеких мест? Приходится ли нам сожалеть о том, что мы насчитываем лионцев среди членов этого учреждения?». В сенате фигурировали не одни лионцы: Юлий Виндекс, управлявший лионской провинцией в 68 году, принадлежал к благородной аквитанской семье; уже его отец был сенатором. Сенатором же был сантон Юлий Африкан, павший в 32 году жертвой тирании Тиберия. Правда, в общем, если исключить Лион, город давно и совершенно римский, — подобные случаи были редки. Дав многочисленные иллюстрации в именах отдельных сынов Галлии, отличившихся верной службой в пользу Рима и совершивших великие дела, а потом награжденных сенаторским званием, — император приходит к выводу, что настало время по справедливости предоставить всем гражданам-галлам ius honorum [118].

Речь Клавдия, часто прерывавшаяся непочтительным ропотом сената, имела успех лишь наполовину. Удовлетворена была просьба эдуев в уважение их старой дружбы к Риму; остальным было отказано. Впрочем, ненадолго, как ясно уже из замечания Тацита, что «эдуи первыми были приняты в сенат». Кроме того, ни у него, ни у других писателей нет больше упоминания о различии политических и гражданских прав. Очевидно, в конце концов оно исчезло в провинциях, как некогда в Италии. Юрисконсульты эпохи Антонинов, по-видимому, совсем о нем не знают.

Перегрины, становившиеся гражданами, принимали римские имена и вписывались в одну из тридцати пяти римских триб.

Некогда трибы были кадрами политической и административной жизни Рима. По трибам происходило голосование в комициях, вербовка легионов, сбор налогов. Но в эпоху Империи трибы являлись только золотой книгой, все разраставшейся в объеме, куда по обычаю вписывали новых граждан. Упоминание трибы составляло часть обозначения гражданского состояния. Ее не забывают упомянуть, поскольку она оставалась титулом знатности. Но в течение II века, когда право гражданства перестало быть привилегией, этот обычай исчезает. Сам институт трибы теряет в ту пору свой смысл.

Обыкновенно намечалось заранее, в какую трибу должны входить новые граждане из того или иного города или провинции. Для граждан Нарбоннской Галлии предназначена была триба Voltinia (вольтинская), для аквитанцев — Quirina (квиринская), для лионцев — Galeria (галерийская), нионцев — Cornelia (корнелиакская), кельнцев — Claudia (клавдианская), для колонии Ульпия Траяна — Papiria (папирианская). Это правило, впрочем, допускало исключения.

Римского гражданина, кроме упоминания о трибе, характеризовали три имени: praenomen (личное имя), gentilicium (родовое) и cognomen (фамильное): Гай Юлий Цезарь ( Gaius Iulius Caesar ) [120].

Галлы имели всегда только одно индивидуальное имя, к которому иногда прибавляли имя отца в родительном падеже, иногда, с суффиксом cnos (сын): Cassitalos Versicnos , Doiros Segomari , иногда заменяли флексию - os латинской флексией - ius . Dagobius есть латинизированное кельтское имя; иногда все кельтское имя заменяется латинским ( Silvinus , Sextus , Iulius ) [121]. Когда мы имеем дело с такой элементарной ономастикой, — мы можем быть уверены, что речь идет о галле — не гражданине. Относительная численность таких имен в эпиграфических текстах колеблется, смотря по местностям. Она очень высока в центральной Галлии (у битуригов-кубов — ⅘) [122]. Однако и не все галлы, носившие римские имена, были непременно римские граждане. Галлы дают себе эти имена, чтобы скрыть свое истинное происхождение или просто из духа подражания. Клавдий старается, но напрасно, запретить это злоупотребление [123]. Чтобы усвоить систему римской ономастики, галлы прибегали к следующим приемам.