Эрнест Лависс - История Франции в раннее Средневековье

В этой новой фазе Париж представляется открытым городом. Несмотря на ужасные уроки прошлого века, его не позаботились обнести оградой. Это был наблюдательный пост, а не крепость. Впрочем, он не вполне был лишен средств защиты. В пространстве между нынешним бульваром Сен-Мишель и улицами Суфло, Ройе-Колар и Сен-Жак вырос, как дополнение императорского дворца, от которого он отделялся площадью для маневров, — один из тех укрепленных лагерей, где римляне ставили, смотря по нужде, постоянные гарнизоны или временные отряды. Его стены имеют свое предание. Когда в 1358 году, после битвы при Пуатье, в Париже воздвигались оборонительные сооружения — между воротами Сен-Мишель и Сен-Жак открыты были стены огромной толщины. В них признали остатки замка Отфейль ( Altum folium ), воспетого в песнях о деяниях. В наше время, когда этот квартал перестраивался, эти стены появились снова. Похороненные глубоко под стеной Филиппа-Августа, они шли широким четырехугольником, сообразно правилам античного лагерного искусства. Здесь в 360 году произошла памятная сцена, которая после долгого молчания снова вписывает в тексты историков имя французской столицы. В этом лагере легионы провозгласили императором Юлиана, а вблизи этого лагеря благоредный цезарь, осажденный в своем дворце восторженной толпой, заглушив сомнения, принял ту диадему, которою венчал его мятеж.

Castra stativa (постоянный лагерь) — горы св. Женевьевы не остановили варваров после Феодосия. Город испытал новое нашествие, о котором свидетельствует второй слой золы и развалин. И только тогда парижане, сосредоточившись на Острове, решили замкнуться в прочную ограду. Раскопки позволяют нам установить ее очертания. Материалы были взяты, очевидно, из разрушенных памятников: в стене попадаются камни из амфитеатра, вероятно, в нее же были замурованы алтари корабельщиков. Она стояла еще в IX веке, и об нее разбились волны норманнского нашествия.

Суда nautes parisienses (парижских корабельщиков) быстро перенесли бы нас в Ротомаг (Руан) — столицу велиокассов. Этот город со времени Диоклетиана был столицей Лионской 2-й, но раньше его затмевала Юлиобона — город калетов (ныне Лильбонн), о былом значении которого свидетельствуют многочисленные памятники. Немного далее встречаем Карокотин (ныне Арфлер) — последний пункт навигации по Сене, значение которого в XVI веке было подорвано основанием Гавра.

В остальной Нормандии мы укажем Новиомаг (Лизье), Арегенуи (Вье), Августодур (Байе), Алавна (Валонь). Все это — не очень значительные центры, часто даже не civitates , тем не менее большинство из них может похвалиться развалинами театра. В Национальной Библиотеке хранится драгоценная серебряная посуда, найденная в окрестностях Берне [216]. Все это свидетельствует о значительном богатстве населения этой страны фруктовых садов и пастбищ. Промышленностью, по-видимому, здешние города не славились.

Единственным значительным городом Арморики был Ренн (Кондате). Зато здесь было много обширных частных доменов. Виллы шли одна за другой по горным склонам. В стране, бывшей некогда ареной героического сопротивления венетов, крупные собственники вели широкую спокойную жизнь, не чуждую истинно римской утонченности и роскоши.

Население селилось более тесными группами по направлению на восток к Ле-Мансу (Свиндин) и Шартру (Автрик). В то время страна имела совсем иной вид, чем теперь: леса, бывшие некогда убежищем друидических собраний, уступали очень медленно движению культуры. Они охватывали поясом столицу карнутов. Но крупные перемены уже совершались. Не так давно в Уассо (департамент Сарты) открыты были остатки водопровода, театра и других построек на месте неизвестного нам II, стало быть, малозначительного города.

Нант был искони настоящей царицей запада. Мы не знаем его величины в это время, но ограда, в которую он замкнулся сжавшись, подобно другим, равняется 1600 с лишним метров, т. е. вдвое больше оград Ренна, Анжера (Юлирмаг), Тура (Цезародун). С древности устье Луары было центром притяжения для кельтской торговли, местом нагрузки едущих в Британию. Питей отметил здесь порт Corbilo (Корбило), единственную значительную гавань Галлии на океане. Но Корбило, место которого мы не можем определить с точностью, был забыт, когда началось процветание Condevincum (Кондевинк) — столицы намнетов. Город занимал выгодную для обороны позицию, на легком возвышении у слияния Луары и Эрдры. Приспособляясь к своему торговому назначению, он должен был спуститься к берегу реки, ввиду островов, разбросанных по ней как бы для облегчения сношений между двумя берегами. Здесь и развился Portus Namnetum (порт намнетов). Нантские судовщики построили в нем на свой счет множество прекрасных памятников, более всего в честь Вулкана, покровителя металлической промышленности. Следует отметить сильно римский характер населения Нанта. Здешние могилы напоминают итальянские, и ономастика их — латинская. Из 18-ти надписей галльское имя попадается только на одной. Это неудивительно в приморском городе, широко открытом влияниям извне.

Между западными частями Лионской и Белгики почти не чувствуется разницы. Только надписи становятся все реже по мере того, как подвигаешься к северу: верный признак того, что романизация теряет в широте и глубине.

Для этой поры совсем не приходится принимать во внимание страны, ныне называемые Фландрией и Брабантом. Это были необитаемые болотистые и лесистые области. Более благоприятный вид представляли нынешние Артуа, Пикардия и Шампань. Здесь главный ресурс населения составляли пастбища. Оно разводило коней для римской армии, баранов для суконных фабрик Арраса и Турнэ. Морины выделывали хорошие полотна.

Главный город ремов — Дурокурт (Реймс) стал столицей провинции. От римского его прошлого сохранился всего один памятник: огромные ворота грубого стиля.

Самым посещаемым портом здесь был Portus Itius (порт Итий) — иначе Гезориак, впоследствии получивший имя Бонония (Булонь). Здесь Цезарь снарядил флот для британской экспедиции. После римского завоевания он стал для севера тем же, чем был Нант и Бордо для центра и юга. Впрочем, Бонония была прежде всего военным портом. Как и Фрежюс, она служила гаванью мощного флота, оберегавшего море и перевозившего отряды, но, не в пример ему, до конца Империи она сохранила свое значение. Британский флот известен нам со времен Клавдия, но, вероятно, он стоял тут и раньше: еще Калигулой был построен на этом берегу колоссальный маяк, простоявший до XVII века.

На востоке и на севере шампанской равнины простиралась холмистая и лесистая страна, известная под именем Арденнского леса. Наряду с Морваном и Вогезами, она более других сохранила отпечаток первоначального варварства. Правда, дороги, шедшие из Реймса в Германию, пересекали ее в разных направлениях, но они тянулись среди пустынь, в тени густых лесов, кое-где только прерываемых полянами. Тщетно мы искали бы настоящего города по всей долине Мааса. Верден в начале III века был только поселением медиоматриков. Ниже, в окрестностях Намюра, начинали попадаться обширные домены, как и во времена предков Карла Великого. От римлян до австразийских франков картина, по-видимому, не изменилась.