Андрей Ганин - Семь «почему» российской Гражданской войны

Позднее белыми предпринимались частичные мобилизации. Так, в январе 1919 г. такая мобилизация офицеров до 40 лет прошла в Крыму [132] Цветков В.Ж. Белые армии Юга России (комплектование, социальный состав Добровольческой армии, Вооруженных сил Юга России, Русской армии). М., 2000. С. 15. . Однако тысячи офицеров уклонились от поступления в Добровольческую армию.

С самого начала в армейском руководстве стали возникать конфликты, сопровождавшие Белое движение на Юге России от начала и до конца. Так, быховцы попытались отстранить генерала Алексеева от руководства армией, считая его монархистом, тогда как сами были республиканцами. Сторонники Алексеева оценивали быховцев невысоко, так как провал дела Корнилова по причине плохой подготовки не давал «уверенности в строгом расчете всех действий генерала Корнилова и в его умении не поддаваться на авантюру» [133] ДРЗ. Ф. 1. Е-166. Л. 76. . Между Корниловым и Алексеевым существовала и личная неприязнь. Тем более что Корнилов в 1917 г. угрожал арестовать Алексеева и даже арестовал его сына.

Существовали разногласия и внутри самих быховцев. 29 декабря 1917 г. генерал И.П. Романовский писал жене о Корнилове: «Не лучше и на верхах. Я писал тебе, что все время занимался дипломатией, все склеивал то, что расползалось. Раза два уже впечатление было: ну вот, наконец, склеил. Смотришь – и опять разъехалось. И сейчас, кажется, опять расползается. Давно у меня уже закрадывалось сомнение относительно нашего приятеля, не доминирует ли у него над всем честолюбие, и теперь я прихожу к убеждению, что это так… честолюбие такое, которое не хочет ни с чем считаться, не хочет считаться с тем, что раз он прогорел и растратил свое состояние, что теперь надо бросить замашки миллионера и некоторое время посвятить накоплению состояния и при этих условиях быть иногда скромным и, может быть, занимать не первое место. И ты понимаешь, что я начинаю терять спокойствие, когда вижу, что в вопросах, когда сталкиваются интересы Родины и личные, последние доминируют» [134] Столыпин А.А . Дневники 1919–1920 годов. Романовский И.П. Письма 1917–1920 годов. М.; Брюссель, 2011. С. 226. . Атмосфера была столь неблагоприятной, что в 1918 г. в командном составе Добровольческой армии некоторое время существовала мысль о необходимости самороспуска армии [135] РГВА. Ф. 39720. Оп. 1. Д. 61. Л. 3. .

Генерал М.В. Алексеев, в отличие от Корнилова, не страдал неумеренным честолюбием. Он прямо отмечал: «Я ничего не искал и не ищу лично для себя. Найден другой – достойнейший – ему и книги в руки, а я или ухожу в частную жизнь (пора), или остаюсь при Добр[овольческой] армии, ставя целью развитие ее до пределов, отвечающих общегосударственным задачам» [136] Там же. Л. 97об. .

В январе 1918 г. штаб Добровольческой армии переехал из Новочеркасска в Ростов-на-Дону. Численность армии к этому времени составляла около 5000 человек. Создатели Добровольческой армии при ее формировании столкнулись с немалыми трудностями. Достаточно отметить, что в январе 1918 г. до четверти всего состава пятитысячной армии составляли служащие штабов и тыловых учреждений [137] Карпенко С.В. Белые генералы и красная смута. М., 2009. С. 53. . Развернуть армию не удалось. Казачество, в большинстве своем, воевать не хотело. Чувство одиночества в борьбе привело донского атамана А.М. Каледина к самоубийству. В связи с неудачей борьбы с красными на Дону Добровольческая армия была вынуждена покинуть Ростов и уйти на Кубань – в 1-й Кубанский (Ледяной) поход. Полковник С.М. Трухачев, возглавивший строевой отдел штаба армии, впоследствии писал: «Куда мы идем, надолго ли уходим – об этом никто не знал и не заикался. Как будто было неловко касаться этого вопроса» [138] ДРЗ. Ф. 1. Е-166. Л. 92. .

Как справедливо отмечал генерал Н.Н. Головин, перефразируя известное высказывание Деникина о походе армии «за синей птицей»: «Стратегия “погони за синей птицей” – плохая стратегия; в крайней своей форме она напоминает Дон Кихота, сражающегося с ветряными мельницами» [139] Головин Н.Н. Российская контрреволюция в 1917–1918 гг. Б. м., 1937. Кн. 5. С. 77. .

Фактически никакого определенного плана действий в штабе армии не было, разведка организована не была, информация о внешнем мире практически отсутствовала, руководство в своих решениях нередко основывалось на слухах, подробная карта имелась только у самого Корнилова, причем ежедневно вечером с нее перечерчивалось 15–20 схем на ближайший период, которые рассылались частям вместе с приказами. Лишние копии оставлялись для штаба [140] ДРЗ. Ф. 1. Е-166. Л. 126. . До штурма Екатеринодара в штабе армии не имелось ни одного телефонного аппарата, не было писарей и пишущих машин.

Существовали фантастические предположения о захвате Кубани и соединении там с мифическими отрядами генерала И.Г. Эрдели (генерал там находился только в роли наблюдателя и никаких отрядов не формировал), о наступлении на Кубань в эшелонах, всерьез обсуждалось предложение отсидеться на Кубани около месяца, пока большевизм не исчезнет сам собой, и т. д. На самом деле вопрос стоял только о сохранении ценнейшего кадра из тех нескольких тысяч офицеров-добровольцев, которые по идейным соображениям поступили в армию. Кубань давала выход к Черному морю, связь с союзниками и опору на кубанское казачество. Лишь в отдаленной перспективе белые стратеги надеялись создать более мощную вооруженную силу, и эти надежды оправдались.

Удивительные картины представлял собой 1-й Кубанский (Ледяной) поход Добровольческой армии. В условиях нехватки нижних чинов и переизбытка офицеров последние выполняли несвойственные им функции. Например, обычным делом было отправить в дозор офицеров Генерального штаба [141] Там же. Л. 114. . Результатом стали многочисленные ранения и гибель представителей военной элиты. Достаточно отметить, что из генштабистов в период 1-го Кубанского похода был убит генерал Л.Г. Корнилов, ранены генерал И.П. Романовский (в ногу, остался в строю), полковник И.Ф. Патронов (в голову, потерял глаз). Потери армии достигали 40 % первоначального состава.

Однако армию, на две трети состоявшую из офицеров, отличал высочайший боевой дух. 1-й Кубанский поход дает множество примеров героизма личного состава. Стратегические разногласия в руководстве проявились по вопросу о необходимости штурмовать Екатеринодар. Взятие столицы Кубани, по мнению генерала Романовского, давало возможность провести успешную мобилизацию казаков, прибавляло армии авторитет. С другой стороны, для штурма требовались значительные силы, а сам штурм мог быть сопряжен с серьезными потерями, опасными в виду малочисленности Добровольческой армии.