Андрей Ганин - Семь «почему» российской Гражданской войны

Можно предположить, что в период дальнейшего наступления с июля по октябрь 1919 г. с занятием Украины и Новороссии (в особенности таких крупных военных и культурных центров, как Киев и Одесса, где концентрировались десятки тысяч офицеров), а также части центральных губерний белые смогли мобилизовать еще некоторое количество офицеров. Однако если такие пополнения происходили, то, очевидно, не в боевом составе. Так, боевой состав ВСЮР на вышеупомянутую дату 5 (18) июля 1919 г., по данным Ставки, насчитывал 136 779 человек, а на пике численности к 5 (18) октября 1919 г. – только 158 469 человек [171] Сводные помесячные данные боевого состава ВСЮР с января по ноябрь 1919 г. по документам РГВА систематизированы нами в таблицу в: Ганин А.В. Последние дни генерала Селивачева: Неизвестные страницы Гражданской войны на Юге России. М., 2012. С. 272. . Таким образом, с июля по октябрь он вырос лишь на 21 690 человек.

Речь шла, прежде всего, о пополнении пехотных частей (83,6 % пополнений). Очевидно, что офицеры не могли составлять ни всю эту цифру, ни даже боạльшую ее часть. В силу сословной замкнутости казачества не могла заметно пополняться офицерами на занятых территориях и Донская армия. Насколько можно судить, в этот период белые не несли масштабных потерь, сказывавшихся на общей численности боевого состава, либо же потери компенсировались пополнениями. Во всяком случае численность конницы и инженерных частей менялась мало, а численность пехотных частей лишь возрастала.

После октября 1919 г. общая численность на фоне неудач белых стала падать, поток добровольцев и пленных практически иссяк и единичные офицерские пополнения поступали в основном лишь из-за рубежа (например, с разгромленного красными Восточного фронта белых).

Единственно, что можно допустить, так это существенный рост численности зарегистрированных офицеров, которые оставались в тылу и не рвались на фронт (непомерная раздутость тыла являлась подлинным бичом белых армий) либо же постановка которых в строй затягивалась длительными проверками (о чем будет сказано ниже). Подобная ситуация сложилась в Киеве и в Одессе и не свидетельствует в пользу налаженности мобилизационного аппарата белых, что в конечном счете и стало одной из причин их поражения. Известно, что из 37–45 тысяч офицеров, зарегистрированных в Одессе, в период эвакуации города белыми в 1920 г. угрозами расстрела удалось поставить в строй не более 1000 человек [172] Столыпин А.А. Дневники 1919–1920 годов. Романовский И.П. Письма 1917–1920 годов. С. 106; Абинякин Р.М. Офицерский корпус Добровольческой армии. С. 101. . Десятки тысяч таких зарегистрированных офицеров по документам могли значиться состоявшими во ВСЮР, но по факту их пребывание в армии являлось номинальным.

Обособленно держались казачьи офицеры, представлявшие Донское, Кубанское, Терское и Астраханское казачьи войска. По данным к 1 мая 1917 г., на Дону числились 3746 офицеров, в большинстве своем – военного времени (многие производились в офицеры за отличия из казаков), к концу 1918 г. в Донской армии числились 1282 офицера [173] Венков А.В. Атаман Краснов и Донская армия. 1918 год. М., 2008. С. 254. . По некоторым данным, с 26 февраля по 14 апреля 1918 г. красными были расстреляны из числа донских офицеров 14 генералов, 23 полковника, 292 кадровых офицера [174] Денисов [С.В.] Записки. Гражданская война на Юге России 1918–1920 гг. Константинополь, 1921. Кн. 1. С. 29. . Офицеры участвовали в восстании на Дону весной 1918 г., но кадров не хватало.

В связи с кадровым дефицитом предпринимались меры по усилению офицерского состава Донской армии. Атаманом П.Н. Красновым был запрещен переход казачьих офицеров в Добровольческую армию, а тем, кто туда убыл ранее, было приказано вернуться. Офицерам до 31 года запрещался выход в отставку, а ранее вышедшие подлежали возвращению на службу [175] Поляков И.А. Донские казаки в борьбе с большевиками. 1917–1919. М., 2007. С. 362. .

Внутри казачьих частей офицеры чаще всего назначались также из казачьей среды. Такой подход порождал немалые трудности, особенно в связи с некомплектом в некоторых войсках казачьих офицеров. Доминировали фактор землячества и войсковой сословный корпоративизм. Впрочем, в условиях кадрового голода получали назначения и офицеры неказачьего происхождения. Так, технические части Донской армии в 1918 г. были укомплектованы этой категорией офицеров на 60 % [176] Венков А.В. Атаман Краснов и Донская армия. С. 273. .

Несмотря на высокий процент офицеров, на белом Юге велась и собственная подготовка офицерских кадров. Особенно необходимы были офицеры казачьим войскам в силу дефицита кадров, обусловленного сословной замкнутостью казачества. В июне 1918 г. открылось Новочеркасское казачье военное училище, рассчитанное на два года обучения и готовившее командные кадры как для казачьей конницы, так и для пехотных частей, артиллерии и инженерных войск. Кроме того, донским командованием была открыта Донская офицерская школа с четырехмесячным курсом для переподготовки офицеров на должности командиров сотен и рот [177] Поляков И.А. Донские казаки в борьбе с большевиками. С. 362. . На Дону также действовали Офицерская артиллерийская школа, Новочеркасские военные курсы, Инженерная школа, Донская военно-автомобильная школа, школа мотористов, кадетский корпус [178] Подробнее см.: Венков А.В. Донская армия. Организационная структура и командный состав 1917–1920 гг. Ростов-на-Дону, 2014. Вып. 1: Донские партизанские отряды. Командование Донской армии. Молодая армия. Военно-учебные заведения. С. 396–416. .

На белом Юге функционировали и другие военно-учебные заведения – Киевское Константиновское военное училище, Кубанско-Софийское военное училище, Кубанское генерала М.В. Алексеева военное училище, Сергиевское артиллерийское училище, Корниловское военное училище, целый ряд кадетских корпусов. За годы Гражданской войны училища в общей сложности выпустили несколько тысяч офицеров.

Отрицательной чертой кадровой политики белых было нерациональное наивно-идеалистическое стремление к «чистоте риз», в результате которого в армию не принимали офицеров, например, подозревавшихся в сотрудничестве с немцами. Именно такие подозрения не позволили попасть в армию генералу В.Н. фон Дрейеру. Офицеры, переходившие из Красной или национальных армий, подвергались преследованиям, разжалованию в рядовые, были вынуждены проходить многомесячные унизительные проверки. Абсурдность ситуации заключалась в том, что многие перебежчики искренне сочувствовали белым и стремились служить им верой и правдой, однако холодный прием пробуждал иные чувства.

Наиболее известен случай с генералом Л.М. Болховитиновым – видным военным ученым и крупным администратором (в Первую мировую – начальник штаба Кавказской армии), разжалованным у белых за службу в Красной армии и вынужденным долгое время служить рядовым. Профессиональная квалификация Болховитинова оказалась невостребованной и была принесена в жертву абстрактным идеалам.