Андрей Ганин - Семь «почему» российской Гражданской войны

Обстановка в армии перед сдачей. Численность всей Семиреченской армии – 31 000 едоков. Состав солдат и офицеров – добровольцы, местные мобилизованные, китайцы, очень мало казачества, как среди офицеров, так и среди солдат. В армии и ее районе находилось много трудовой интеллигенции. Добровольцами офицерами и солдатами был элемент большею частью пришлый, с Волги, Урала и Сибири. Снабжение армии было поставлено хорошо, ощущался только недостаток в ружейных патронах, но это обстоятельство не казалось очень опасным. Дух войск был превосходен, все верили в то, что с атаманом Анненковым не пропадешь, было желание драться, так как среди солдат и офицеров разными перебежчиками распространялись слухи, что красные расстреливают партизан. Отношение большинства населения к армии было хорошее. 25-го марта ночью я получил из Уч-Арала, где находился штаб ат[амана] Анненкова, телеграмму, в которой он приказывал, подавив восстание артиллеристов в Герасимовке, отходить на Лепсинск, а сам, передавая командование мне, сообщал, что он уходит по направлению к Китаю. Вступив в командование армией, я, взвесив всю обстановку, решил сдать вверенную мне армию советской власти, и главными побудительными мотивами послужили: 1) Желание скорее приблизить наступление внутреннего мира в России, т. е. скорее окончить Гражданскую войну, 2) Желание сохранить молодые жизни добровольцев, обманом предыдущих властей втянутых в эту войну и не сознававших этого, 3) Текущею жизнью уже намечались пути примирения казачьего и крестьянского населения Семиреченской области, на антагонизме которых была построена вся авантюра местной областной войны (Семиреченский фронт). Поэтому, несмотря на полную боеспособность армии, я издал приказ № 2 о сдаче частей советской власти. В ночь получения телеграммы от Анненкова я хотел сообщить ему свои взгляды на создавшуюся обстановку и выход из нее, но связи с ним уже не было.

Связь Семиреченской армии с Д[альним] Востоком. В январе месяце 1920 года армией был получен запрос из Читы от всероссийского правительства о количественном составе армии и ее нуждах. Дутовым был послан ответ, что наличность армии 51 000 человек, нуждается в деньгах, обмундировании и патронах. После этого никаких сношений с Дальневосточной окраиной не было. Армия была предоставлена самой себе и ниоткуда помощи не получала, обо всем должна была заботиться сама.

Сношения с Китаем. Армия получала из Китая: мануфактуру и рис, расплачиваясь серебром, имевшимся в русском консульстве в Чугучаке. Китайские власти до самого последнего момента оказывали содействие Анненкову по приобретению в Китае разных товаров, а по отношению Красной армии китайцы имели в виду принять только предохранительные меры по охране границ, обеспечив от возможного вторжения в Китай красных войск или большевистской пропаганды. Можно сказать, что отношение кит[айских] властей к красным и белым было одинаково дружелюбно и главным фактором здесь играют [2094]экономические выгоды для китайцев.

Опрос снимал пом[ощник] нач[альника] развед[ывательного] отдел[ения] Николаев

РГВА. Ф. 185. Оп. 3. Д. 1094. Л. 63–63об. Подлинник. Машинопись.

Донесение начальника разведывательного отделения оперативного управления штаба Туркестанского фронта от 6 июня 1920 г. о пленных Уральской армии

Начальник

разведывательного отделения

оперативного управления

штаба Туркфронта

«6» июня 1920 года № 367/р

г. Ташкент

Начальнику оперативного управления [2095]

Доношу, что прибывшие офицеры быв[шей] Уральской армии мною допрошены. Всего допрошено 20 офицеров, из них 1 генерал, 6 штаб- и 13 обер-офицеров. Пленные представляют из себя «сливки» Уральской армии. Большинство участвовали в Гражданской войне с первых дней ее возникновения и за различные заслуги награждены «Верховным правителем» двумя-тремя чинами, орденами и иными наградами (уже после разгрома Уральской армии в феврале 1920 г. ген. Моторный [2096]получил «почетный мундир Уральского каз. войска»).

В большинстве опрошенные после двухлетней строевой службы занимали должности (н[ачальни]ка отделения, адъютанта и пр.) в штабе армии и совершали отступление совместно с атаманом Толстовым [2097].

За очень небольшим исключением (Моторный, Саламаха [2098]и два обер-офицера), пленные – природные казаки и, несмотря на свои чины, являются людьми малоинтеллигентными и даже мало развитыми. Полковник Еремин имеет среди пленных казаков родного брата, который равно ничем не отличается от своего брата-офицера. Моторнов (по-казачьи [ – ] NB), быв[ший] дежурный генерал, полковник Саламаха, окончивший академию Генерального штаба (первый старую, второй – в Сибири), резко отличаются от остальной «армейской среды». В большинстве своем пленные, выступив однажды против советской власти (в Уральске, Сызрани, Симбирске), продолжали войну в полной уверенности в своей правоте. Мотивы выступления везде одни и те же: оскорбление офицерства в первые дни революции, отсутствие веры в силы пролетариата и пр. Среди офицеров есть люди, «выступившие на защиту родины от германского нашествия». Лицо, заявившее последнее, – кадровый офицер, окончивший военное училище, средних лет, производит серьезное впечатление. Резкой чертой всех опрошенных является их нежелание во время Гражданской войны задуматься над политическим положением страны. В политическом отношении это все совершенно безграмотные люди, слепо повторявшие зазубренные в кадетских корпусах, военных училищах и полках и казавшиеся им истинными фразы. Большинство оправдывают свою политическую безграмотность тем, что они «люди военные, что начальство приказывало, то и исполняли». Находясь на ответственных должностях, участвуя продолжительное время в Гражданской войне и будучи в полной уверенности в неминуемой «мучительной» смерти в случае пленения, пленные, бросив свои семейства в Ф[орте] Александровском, решили бежать в Персию, Хиву или Бухару, безразлично куда, лишь бы не попасть к красным; и, безусловно, если бы не случайность, в плен бы не сдались. Насколько позволяют судить личные разговоры и документы (дневник сестры милосердия), изумление пленников при виде гуманного отношения красноармейцев к недавним заклятым врагам было крайне велико. Моторнов передает, что фраза, сказанная ему одним рядовым красноармейцем, принесшим хлеб: «Ешь, ты хоть и генерал, а человек больной», никогда не будет им забыта. Еще более поразило отношение высшего командного состава в Ташкенте и полученное обмундирование. Уральцы откровенно заявляют, что подобного отношения к пленным у белых не бывало и не могло быть. На мой вопрос: «Как было бы поступлено в Уральской армии с пленными лицами командного состава Красной армии» Моторнов откровенно ответил: «Более чем вероятно, что были бы расстреляны, а партийные обязательно». Более чем убедившись в мощи Красной армии, пленные в настоящее время изъявляют желание честно служить советской власти. Характерной [2099]является просьба коренных казаков предоставить им возможность служить в строевых кавалерийских частях и трудно скрываемое желание иногородних (даже кадровых офицеров) уйти подальше от всего, что имеет отношение в военному делу.