Андрей Ганин - Семь «почему» российской Гражданской войны

В Красной армии наряду с чинами было отменено старшинство (своеобразное местничество), также унаследованное белыми от старой армии и сильно ограничивавшее их кадровые решения (коль скоро даже представителей высшего командного состава белых всерьез беспокоил вопрос о допустимости нахождения у них в подчинении офицеров с преимуществом в старшинстве). Устранение чинов позволило избежать многих конфликтов, от которых страдали белые (особенно в связи с неупорядоченностью чинопроизводства в Гражданскую войну). Фактически основными критериями при кадровых назначениях в РККА становились образование кандидата и его реальные заслуги на командных постах в новой армии. Поскольку большевики не были связаны с целым рядом аналогичных условностей, существовавших в старой армии, они могли решать кадровые вопросы гибче, чем противник, и с лучшим результатом (это особенно заметно на примере специалистов Генерального штаба, использовавшихся исходя из факта обучения офицера в академии, а не формальных критериев причисления и перевода в Генштаб, как было у белых).

Красная армия обладала преимуществом и в том, что сфера деятельности военспецов ограничивалась военными вопросами, тогда как у белых офицеры занимались самым широким спектром задач, включая вопросы организации гражданского управления, что снижало их возможности в собственно военной сфере. Должностные обязанности бывших офицеров в РККА в большей степени соответствовали задачам, стоящим перед офицерами любой армии. Касалось это и высшего командного состава. В то же время у белых на Юге России в связи с переизбытком офицеров и дефицитом солдат офицеры нередко выполняли солдатские обязанности. Наиболее яркое выражение такой подход нашел в участии некоторых белых генералов, в том числе с академическим образованием, в боях в качестве рядовых.

Еще одним преимуществом красных стало наличие над офицерами контроля и своего рода третейских судей в лице комиссаров. В Советской России РКП(б) обладала политической волей и последовательно реализовывала ее. Партийные контролеры стояли над офицерской средой и как внешний арбитр не зависели в своих решениях от влияния той или иной группировки офицерства. Между тем высшее руководство белых само происходило из офицерства и было связано множеством обстоятельств со сторонами возникавших противоречий. В результате белые буквально погрязли в конфликтах внутри командования. В РККА, помимо этого, отсутствовала и присущая некоторым белым армиям неформальная иерархия офицеров, отрицательно влиявшая на возможности выдвижения способных командиров снизу.

Наконец, типичной чертой белых армий являлось наличие тысяч офицеров-едоков в тылу. Современники, описывавшие советскую действительность, не упоминают о фланировавших и сидевших по ресторанам офицерах. При этом существует множество описаний такого явления применительно к белому тылу, прежде всего на Юге России и в меньшей степени на Востоке. Участники Белого движения на Юге России признавали серьезные просчеты командования в деле оперативного учета и постановки в строй офицерских пополнений даже на пике Гражданской войны осенью 1919 г., когда, казалось бы, мобилизационный аппарат должен был быть уже отлажен.

Помимо этого в РККА в целях покрытия кадрового дефицита ставились в строй в массовом порядке и пленные белые офицеры. В революционной армии изменились сами принципы отбора командных кадров. Была организована массовая подготовка и переподготовка собственных командиров, на руководящие должности назначались способные унтер-офицеры старой армии. Нехватка кадров покрывалась посредством задействования всех кадровых ресурсов.

Минусом такой неизбирательности стал невысокий общий уровень квалификации комсостава РККА (к 1921 г. 41,55 % младших командиров до командиров взводов включительно не имели никакого военного образования или же проходили только через учебные команды). Разумеется, в чрезвычайных условиях Гражданской войны красные не могли избежать ошибок в офицерском вопросе. В результате ряд руководящих постов занимали агенты белых. Кроме того, эффективность использования военспецов красными значительно снижалась тяжелой атмосферой недоверия и подозрительности к бывшим офицерам, часто необоснованными арестами и расстрелами военспецов. Этого явления в созданных кадровым офицерством белых армиях не наблюдалось, как не было в них и массового антиофицерского террора, проводившегося в Советской России.

Отвечая на исходный вопрос, отметим следующее. Не менее 200 тысяч офицеров старой армии сражались в рядах красных и белых. Не менее 26 тысяч оказались в национальных армиях. К различным антирусским выступлениям примкнули немногие. Десятки тысяч офицеров уклонились от участия в братоубийственном конфликте. Если сравнивать красных и белых, то, по нашим оценкам, несколько больше офицеров оказалось у белых. Произошло это в силу того, что само Белое движение во многом являлось движением офицерства (офицеры не только почти повсеместно возглавляли это движение, но и составляли его наиболее активную, цементирующую и мотивированную часть). При этом крупный контингент бывших офицеров оказался в РККА. Если совокупно можно считать, что белых офицеров было больше, чем военспецов, то каждый из белых фронтов в отдельности уступал Красной армии по данному показателю. Кроме того, офицерство в Советской России для решения военных задач использовалось эффективнее, чем в белом лагере. В конце Гражданской войны несогласные с большевистским режимом офицеры в основном покинули Россию. После этого оставшееся большинство бывших офицеров оказалось на стороне РККА.

Так или иначе, в массе своей офицеры и в РККА, и в белых армиях боролись за Родину, хотя и понимали ее будущее по-разному. Думается, позицию основной их массы в ту эпоху можно охарактеризовать цитатой из письма бывшего полковника Б.А. Энгельгардта И.В. Сталину в 1946 г.: «Каковы бы ни были мои убеждения в прошлом, я всегда являлся верным сыном своей Родины, когда вставал вопрос о ее защите» [504].

Казачьи войска оказались в центре переломных и трагических событий 1917–1922 гг., разыгравшихся на обширных территориях бывшей Российской империи. К началу XX в. в Российской империи существовало 11 казачьих войск (Донское, Кубанское, Терское, Астраханское, Уральское, Оренбургское, Семиреченское, Сибирское, Забайкальское, Амурское, Уссурийское), в 1917 г. из красноярских и иркутских казаков было образовано Енисейское казачье войско. Кроме того, в ведении МВД находился Якутский казачий полк. К 1916 г. общая численность казачества превысила 4,4 миллиона человек, включая около 480 тысяч человек служилого состава. По переписи 1897 г. казачество составляло 2,3 % населения России. К концу XIX в. общая площадь казачьих земель достигала не менее 81 миллиона десятин, или 4,05 % всех земель Российской империи, в 1907 г. – около 50 миллионов десятин.