Валентин Янин - Музей как лицо эпохи

Тайну исчезновения рукописей Ломоносова мы можем если и не раскрыть полностью, то во многом приоткрыть. И верится, что, дойди они до нас, совсем иным выглядел бы этот великий сын народа, которого время и судьба заставили писать торжественные и пышные оды ничтожествам, сидевшим на русском троне. Недаром Ломоносов еще в 1759 году с горечью писал Шувалову: «Мои манускрипты могут ныне больше служить, нежели я сам, не имея от моих недоброжелателей покоя». Вот эти-то бесценные ломоносовские манускрипты и погубили Екатерина II и ее приближенные…

Мы знаем великого Ломоносова — ученого и поэта. Ломоносова — великого публициста у нас украли.

А кстати, в листке с темами статей есть еще одна тайна: под номером 8 значится тема «О сохранении военного искусства и храбрости во время дол говременного мира», а к ней добавлена дополнительная тема — «Олимпические игры»!..

Олимпийские игры? Но позвольте, ведь они прекратили свое существование в конце IV века нашей эры и возродились вновь лишь через 133 года после смерти Ломоносова. Как-то даже не укладывается в голове — неграмотная, забитая крепостная Россия XVIII века и вдруг — Олимпийские игры. Да еще в качестве важнейших проблем, решения которых требуют общенациональные интересы, рядом с вопросами «о исправлении земледелия», «о просвещении народа», «о лучших пользах купечества», «о исправлении и размножении ремесленных дел»… Как видим, проблема Олимпийских игр рассматривалась Ломоносовым в ряду важнейших задач общегосударственного значения, задач, решения которых нельзя откладывать и тем более забывать. Ну, а как Ломоносов мыслил себе решение этой проблемы, что он в нее вкладывал, в каких формах предлагал осуществить — еще одна тайна. Что привело его к этой проблеме, ведь Олимпийские игры в XVIII веке были давно забыты, — еще тайна. И лишь цель — «сохранение храбрости», воспитание мужества, стойкости, закалки — это уже не тайна. Вспоминать бы об этом нашим олимпийцам и участникам международных соревнований почаще. А как соблазнительно было бы протянуть прямую ниточку от Ломоносова к современному спорту, да рвется ниточка об одну из тайн XVIII века.

Нет, все-таки странный он, этот XVIII век, странный и таинственный!..

«ЗНАНИЕ — СИЛА» № 12/1969

В наших «усадебных» материалах этого года мы не раз говорили о повседневной, бытовой жизни тех времен, окна в которые открывал нам каждый из музеев-усадеб. Теперь настало время задуматься о том, как вообще жили люди в России во время, когда стали возникать усадьбы как особая форма жизни. Кого же и расспрашивать об этом, как не одного из ведущих отечественных специалистов по истории нашей страны конца XVII — первой четверти XIX века и, в частности, — городской жизни XVIII столетия? С нашим корреспондентом Игорем Харичевым о жизни в эпоху зарождения усадебной культуры говорит доктор исторических наук, руководитель школы исторических наук факультета гуманитарных наук НИУ-ВШЭ Александр Каменский .

— Александр Борисович, расскажите, пожалуйста, какова была повседневная жизнь разных групп населения России в XVIII веке?

— Прежде всего, говоря о повседневной жизни, надо понять: о чем, собственно, речь? «Быт» — это, прежде всего, то, что связано с домашней жизнью внутри дома. А «повседневность» — понятие более широкое, включающее в себя практики, характерные для образа жизни соответствующего времени или региона. «Повседневные практики» — это то, что люди делают не обязательно каждый день, но с известной регулярностью.

На протяжении XVIII века, начиная с петровского времени и до конца столетия в жизни людей происходили резкие изменения. С другой стороны, многие повседневные практики сохранялись — в силу того, что быт — устройство жилища, предметы, окружавшие людей, — менялся довольно медленно. Понятно и то, что сильно различались повседневные практики и разных социальных слоев, и людей, с одной стороны, в Москве и Петербурге, с другой — в небольших городах. А таких было большинство: даже до середины XIX века абсолютное большинство городов в России не насчитывало и 10 000 жителей.

Еще важный фактор — среда. Вот Петр I по западноевропейским образцам построил Петербург, а в нем — Летний сад. И возникает абсолют но новая для русских людей практика — гулять, любоваться природой. Представление о том, что природой можно любоваться, вообще приходит только в XVIII веке. Но в других русских городах, включая даже Москву, в это время не было никаких парков, садов, скверов, бульваров… Первый бульвар в Москве, Тверской, появился только в начале XIX века. Поэтому и соответствующих практик у горожан не было. Значит, они проводили время как-то иначе.

Основными точками, где люди встречались, были, конечно, питейные заведения. Кабаки в этом смысле играли совершенно особую роль, и надо заметить, это не исключительно российская особенность, так бывало повсюду. Питейные заведения были местом, где люди собирались, обсуждали новости, выясняли отношения, ссорились. Это — одна из основных практик. Правда, кабаки в основном посещали мужчины. Женщины туда не ходили — по крайней мере, сведений об этом у нас нет. Зато они часто ходили в гости — может быть, благодаря тому, что меньше мужчин были заняты деятельностью, связанной с зарабатыванием денег. По крайней мере, в гости они ходили чаще мужчин, причем, судя по документам, не только по каким-то поводам вроде дней рождения (кстати, в XVIII веке отмечали, скорее, именины) церковных праздников и так далее. И в домах очень часто собирались совершенно разные люди.

Состав такой компании зачастую разрушает наши традиционные представления о сословных перегородках. Вот в одном городском доме, принадлежавшем обычному горожанину, собираются такие же горожане, как и он: здесь могут быть местные чиновники, военные, в том числе офицеры. То есть, компания оказывается довольно смешанной.

Женщины при этом ходят в гости как с мужьями, так и в одиночку. Понятно, что и не у всех женщин есть мужья, много вдов. Одна из характерных для XVIII века категорий женского населения — солдатки, и они тоже могут быть очень разные. Как мы знаем, Петр I создал армию и гвардию. И в этой гвардии в солдатских чинах служили дворяне. Значит, солдатками могли быть и дворянки. А могли быть и жены выходцев из городских слоев населения, даже из крестьян. Но все они вместе образуют совершенно особую категорию.

По петровскому законодательству, когда крепостных крестьян брали в армию, их жены получали свободу — то есть, и сами они становились свободными, и жены. И вот эти бывшие крестьянки часто уходят в город, потому что крестьянская община и помещики не хотят их кормить. Приходят в город, ищут там работу, как правило, не находят ее — и, значит, пополняют криминальную среду. Это характерно, в первую очередь, для больших городов — для Москвы и Петербурга. Собственно, к этому времени историки вообще относят появление того, что можно назвать организованной преступностью. И солдатки играют в этом важную роль: они зачастую выступают связующими звеньями между отдельными воровскими шайками, сбывают краденое, содержат притоны и прочее.