Валентин Янин - Музей как лицо эпохи

Именно в библиотеках вакфов мы наблюдаем и первые прецеденты выдачи книг читателям на дом. Например, арабский ученый Якут аль-Хамави пишет о подобной процедуре, как о весьма свободной, причем выдавалось порой до двух десятков книг «в одни руки».

Увы, многие исламские библиотеки погибли в религиозных войнах, сгорели в пожарах, были разграблены во время крестовых походов в XI–XIII веках.

К сожалению, и опыт общедоступности книг из библиотеки русского мецената Ивана Ивановича Шувалова начал распространяться не сразу. Когда в июне 1795 года задуманное Екатериной II строительство первой российской Публичной библиотеки «возымело свое начало», государыня, хотя и одобрила первый законодательный регламент, выражавшийся словами «НА ПОЛЬЗУ ОБЩУЮ», однако главным ее замыслом было другое.

Огромная библиотека должна была олицетворять мощь Российской империи и «общенародный», «материнский» характер правления русской императрицы. А отнюдь не общую доступность, способствующую распростра нению вольнолюбия и якобинства. Понимая это, Иван Иванович Шувалов завещал свою богатейшую библиотеку Академии наук и Московскому университету, что и было сделано после его смерти.

После убийства императора Павла друг его юности Александр Строганов, взявший на себя функции директора строящейся библиотеки, сделал всё возможное, чтобы будущая Публичная библиотека «сохранила свое бытие». Строганов много занимался планами и возведением книгохранилища, разбором и классификацией книг и поставил своей задачей открыть библиотеку в самое ближайшее время.

Именно благодаря Александру Сергеевичу Строганову «Публичка» пополнилась рукописями Эразма Роттердамского, Лейбница, Вольтера и Руссо, архив библиотеки получил рукописные издания древнейших французских монастырей, а также интереснейшие государственные документы из архива Бастилии.

Однако, пройдет еще 15 лет… Россия переживет смену правительств, тяжелую войну — «грозу двенадцатого года». Именно после этой войны, поднявшей самосознание всех сословий российского государства, государственная власть признает, наконец, право на получение знаний «без разбора лиц» за всеми своими гражданами.

Преемник Строганова на посту директора Императорской Публичной библиотеки А. Н. Оленин писал в августе 1814 года: «Истинная цель открытого книгохранилища состоит в том, чтоб всякий, кто бы он ни был, мог требовать для своего употребления всякого рода печатные книги, даже самые редкие. и пользоваться ими безмездно, не унося их токмо домой».

Тридцать два года Оленин станет занимать это пост, который принесет ему уважение и почет в среде русской интеллигенции и вполне заслуженную похвалу историка Ключевского, писавшего: «…трудно вспомнить в ходе русского просвещения крупное дело или крупного дельца, не припоминая и Оленина. Не быв крупным светилом, он как-то умел бросить свой луч на каждое современное ему светлое явление в этих областях нашей жизни».

Любопытно, что по настоянию Оленина в «Положение о публичной библиотеке» было добавлено правило об обязательной бесплатной доставке в библиотеку в двух экземплярах всего, что выходит в свет из-под печатного станка в России. Таким образом раз и навсегда была решена проблема регулярного получения российских книг и других изданий.

«Как дерево посредством корня получает первоначальную свою растительную силу, так точно возрастание сего книгохранилища основано и утверждается на законе, которого действием приносится в оное из всей отечественной земли по два образца новых произведений книгопечатного искусства» — на писал Оленин в одном из своих отчетов. Это своего рода наказ будущим директорам «Публички», от которого никто из них никогда не отступал.

Еще в 1778 году Великий князь Павел Петрович, осознав, пусть и не сразу, феномен первой в нашей истории «Публички» мецената-просветителя Ивана Ивановича Шувалова, отправил в дар шуваловской библиотеке несколько десятков прекрасно иллюстрированных книг по истории крестовых походов, животному миру и географии. В приложенном к этому дару письме Павла было сказано, что сам он вырос на этих книгах и вот теперь, посылая часть из них, он надеется, что они послужат «к расширению знания и живой склонности к фантазированию» у тех отроков, которым Иван Иванович сочтет нужным их дать.

Таким образом, сам того не ведая, Павел Петрович подал идею создания своего рода прообраза детского «филиала» общедоступной библиотеки. Но лишь через сто лет, в 1878 году, Россия получит свою первую общедоступную детскую библиотеку, которую откроет в Москве известный библиофил А. Д. Торопов. Перед Первой мировой войной детских библиотек в России будет уже (всего!) двадцать.

«…а сколь дивно провел я эти часы, отнюдь не жалея об несбывшемся уединении моем, — писал цесаревич Павел своему другу Нелединскому-Мелецкому, — а как расцветают мыслию, как одушевляются человеческие лица у самых разных сословий за занятием оным. приобретая схожие, точно самою природою положенные черты.»

И дальше: «А помнишь ли, как цитировал нам в детстве Никита Иванович великого Петрарку. (Никита Иванович Панин, воспитатель Павла и дядя Нелединского-Мелецкого. — Прим. авт .): «Нельзя держать книги запертыми точно в тюрьме, они должны непременно переходить из библиотеки в память».

«ЗНАНИЕ — СИЛА» № 10/2015

Изучая историю чтения в прошлом, сразу сталкиваешься с тем обстоятельством, что на протяжении столетий общение с книгой было занятием элитарным. Сегодня всеобщая грамотность представляется нам как нечто само собой разумеющиеся, но, как отмечают ученые, уровень в 90 % грамотного населения был достигнут в странах Западной Европы лишь в 1890-х годах. В конце же XVIII столетия, по разным оценкам, число потенциальных читателей в Старом Свете оценивается в 15–25 % от общего числа населения. Уровень грамотности в России эпохи Просвещения, о которой пойдет речь в этой статье, составлял примерно 4 %.

Одной из главных проблем, стоящих перед историком чтения, является выбор источников, по которым можно изучать читающую публику. Здесь используются сведения о покупателях книг, списки подписчиков, записи на книгах и, конечно, источники личного происхождения — дневники и мемуары.

Воспоминания представляют собой специфический вид исторического источника, их авторы, как правило, фиксируют в них только наиболее значимые в их биографии события. В связи с этим, чаще всего тема книги и чтения подробно прослеживается в мемуарах лишь на страницах, посвященных описанию детских и юношеских лет. Именно в эти годы книга служит важнейшим инструментом познания окружающей действительности, способствуют формированию представлений о природе и человеческом обществе, помогает найти пути социализации индивида. Как правило, в подростковом возрасте многие из мемуаристов знакомилось с произведениями, оказывавшими серьезное влияние на формирование их личности, а потому ставшими важными вехами в их жизнеописаниях. Описывая же свою взрослую жизнь, большинство авторов воспоминаний не уделяет внимания подробному описанию своих читательских пристрастий. Это совершенно не означает, что они перестают интересоваться книгой. Просто в их жизни появляется огромное количество событий (например, военная или гражданская служба, участие в военных операциях, личные любовные переживания, собственное литера турное или научное творчество, общение с выдающимися современниками и так далее), которые теперь занимают главное место в текстах воспоминаний.