Валентин Янин - Музей как лицо эпохи

И все-таки Павел следил за офицерами, вникал в их жизнь и обстоятельства, и когда видел истинную преданность и исполнительность, относился, как отец родной. Помогал, повышал, решал проблемы. Не то — Аракчеев. Разные люди, но Аракчеев стал для Павла необходимым и незаменимым.

Надо сказать, что после того, как Павел взошел на престол, первые дни он производил впечатление человека совершенно не в себе. Он так долго ждал этого момента, так боялся, что он никогда не настанет, что, когда момент настал, Павел потерял голову. Он долгое время метался по Зимнему дворцу, не мог найти кабинет, который был ему отведен. Ему, излишне эмоциональному и впечатлительному был совершенно необходим человек, воплощающий систему и порядок. Именно таким человеком и являлся Аракчеев. Он не ждет случая — случай сам находит его. Он служит. И служит так отчетливо и выразительно, что его нельзя не отметить. Сначала Аракчеева назначают комендантом Петербурга, но Павел дважды его отставляет. Почему? Павел не терпел непорядка и не терпел обмана — вот две его характерные черты, две установки. Первая его реакция — вон отсюда, будь ты хоть Аракчеев. Но как мог проштрафиться Аракчеев? В одном случае он усмирял волнения, возникшие в одной из рот, и Павлу доложили о его жестокости, переходящей дозволенную грань, — он был нестерпимо жесток. Александр такие вещи прощал спокойно, Павел не прощал. Излишняя жестокость Павла раздражала.

А во втором случае — чисто семейное дело — Аракчеев прикрыл своего младшего брата. Брат был в карауле, когда там произошло совсем мизерное хищение со склада. Аракчеев пытался переложить вину на другого офицера. Павел был взбешен, узнав об этом. И сразу реакция — вон из Петербурга. С точки зрения бюрократической этики, дела настолько мелкие, что и говорить не о чем, но Павел — совершенно неординарный государственный деятель. При нем очень просто сделать карьеру при определенных качествах, но удержаться почти невозможно. Я думаю, что Пален потому и устроил убийство Павла, что боялся не удержаться.

Что делает Аракчеев в полуопале? Опалой его изгнание назвать было бы нельзя. Он у себя в Грузино, в своем поместье Новгородской губернии. Впоследствии императора Александра поместье Аракчеева совершенно поразило. Это была не русская деревня, и не немецкая, и не французская, это было что-то небывалое. Поселок с невероятно чистыми улицами, с образцовыми палисадами, с жилищами одинакового типа — все в полном порядке. Ни малейшей соринки. Но крестьяне ходили, озираясь, потому что — не дай Бог что — запарывали беспощадно. Строгие правила Аракчеев сочинял сам: малейшее отклонение от нормы — страшное наказание. Грузино он любил странною любовью и все свободное время отдавал его благоустройству.

Снова призывают на службу Аракчеева уже в 1801 году. Наши размышления о том, что успел бы Аракчеев, будь он рядом с Павлом, и обошлось бы, не случилось страшного убийства — они абстрактны. Хотя лично я думаю, что будь в это время Аракчеев, не было бы этого провокационного заговора и Павла не убили бы.

Итак, Павел убит, Аракчеев возвращается… Рассказывают, что, когда он впервые появился при дворе Александра, от него шарахались. Потому что на груди у Аракчеева висел медальон величиной с чайное блюдце с портретом Павла. Это было смело. Тут было искреннее чувство, безусловно, но и расчет. Александр смещает и отправляет в ссылку заговорщиков, убийц отца.

А тут человек с его портретом. И расчет очень верный. Александр это оценил — «Без лести предан, не только отцу, но и мне». Так он понял Аракчеева и не ошибся. Когда, уже в следующее царствование, отставленный совсем Аракчеев останется один, он станет поклоняться Александру I, сделает из него икону, культ. Он всю жизнь будет помнить свой приезд из Гатчины в Петербург сразу после смерти Екатерины. Он явился туда в изодранном кафтане и пропотевшей рубахе. Павел свел их с Александром — они давно знали друг друга по Гатчине — велел пожать руки и сказал: «Держитесь друг друга и служите мне верно». Александр после этого повел Аракчеева к себе и дал ему свою рубаху. В этой рубахе Аракчеева и похоронили.

Интересно, что Аракчеев в некотором смысле повторяет судьбу Павла. Он не любим. Не любим теми, кто создавал общественное мнение в начале, в первой четверти, в первой половине XIX века. Он не любим дворянами, писавшими мемуары, не любим дворянскими историографами, в частности Николаем Карловичем Шильдером. И все его портреты, оставленные современниками, во многом искаженные и преувеличенные. Но вот что действительно абсолютная правда, так это то, что он сотворил русскую артиллерию. После несчастной войны 1805–1807 годов Александр остался доволен только артиллерией. Она уже тогда была на высоком уровне. А в 1812 году не было сомнений, что наша артиллерия адекватна французской, то есть лучшей в мире. И то, что это в значительной степени — заслуга Аракчеева, никем не оспаривалось.

Но вот военные поселения нельзя было бы назвать его детищем. Он в принципе не разделял эту идею. Но ему велели их создавать, и он, как человек долга, принялся рьяно за непростое дело. За что его и ценили — он мог высказывать свое, отличное от других мнение, но подчинялся приказу беспрекословно и проводил его в жизнь. Обратим внимание: в военных поселениях при относительно тихой и стабильной жизни в России — постоянные восстания. И дело, может быть, даже не столько в жестких порядках, сколько в пороч ности той системы, которая была предложена. Непереносимы были нагрузки при всей выносливости солдат: необходимость самим себя кормить, ежедневная муштра, походы, и в это же время — самые разнообразные строительные работы. На плечи одного человека ложилась нагрузка крестьянина, рабочего и солдата. И при этом должен был быть безукоризненный порядок. Сама идея была порочна. Поселения ложились на плечи конкретного человека непосильным гнетом, что люди просто не выдерживали. В результате — постоянные и совершенно бессмысленные бунты, когда восставали из-за непереносимого, невозможного напряжения сил и рвали офицеров в клочья.

Существует уверенность даже у многих историков, что Павел бессмысленно жесток, Александр мягок, полная противоположность отцу. Но вот Натан Эйдельман, известный исторический писатель, историк, провел простой подсчет, из которого следует, что в отношении солдат и нижних чинов уровень наказания в начале царствования Александра точно такой же, как и при Павле, а в отношении офицеров он в 6 раз меньше.

И это характерно. Павел жесток со всеми. У него принципы. Но при нем прекратились безобразия с невероятным воровством, во многом, кстати, благодаря Аракчееву. Вообразите: полковники и генералы использовали солдат для хозяйственных работ у себя в поместьях! Нам сегодня очень легко это представить. Впоследствии это расценивалось как зверства царского режима. При Павле это исключалось по определению. И в этом Аракчеев адекватен Павлу. А стремление к порядку оборачивается жестокостью.