Леонид Амирханов - Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней

«Но самое сильное переживание засвидетельствовали, наверное, эти стены в 1942 г., когда проходило заседание в честь Восьмого марта. Секретарь райкома ВКП(б) товарищ Басалаев, закончив доклад, выдержал паузу и, оглядев каким-то загадочным взглядом аудиторию, состоявшую из крайне истощенных слушателей, вдруг произнес: «А сейчас, дорогие товарищи, я должен вам сказать, что с завтрашнего дня увеличивается норма выдачи крупы. И теперь эта норма будет составлять четыреста граммов – на декаду!». И замерли все. Не сразу люди осознали истинный смысл этих слов. Но когда зааплодировали сидящие в президиуме и сам товарищ Басалаев, тогда зал поднялся в страшном волнении. Откуда и силы взялись! От грома рукоплесканий, казалось, могли вылететь стекла из оконных рам, если бы не были они забиты фанерой. Крики восторга взлетали до самого потолка и, отражаясь от него, рикошетом летели вниз. И даже слезы, давно выплаканные и вымерзшие у многих, даже слезы заблестели на глазах не только женщин, но и мужчин…» [516] Токарева Л. Кронштадтский матросский клуб // Кронштадтский вестник. № 2. 2006. 20 янв. .

В тяжелейшие дни сентября 1941 г. Кронштадт с его артиллерией имел огромное значение в срыве вражеского штурма Ленинграда. Морские батареи и корабли своим мощным огнем смогли обеспечить устойчивость фронта на Приморском плацдарме, уничтожая живую силу и технику фашистов, пытавшихся овладеть Ленинградом.

Предполагалось, что важную роль в обороне Ленинграда сыграют десанты кронштадтских моряков. Однако их эффект был далеко не всегда таким, какой планировался. Так, по приказу командующего фронтом Г.К. Жукова в ночь на 3 октября 225 моряков из 6-й бригады морской пехоты высадились с катеров и шлюпок у завода «Пишмаш». В ночь на 5 октября в Новом Петергофе был высажен десант из 520 моряков-добровольцев с линкоров, крейсера «Аврора», учебного отряда и Высшего военно-морского политического училища под командованием полковника А.Т. Ворожилова и полкового комиссара А.Ф. Петрухина. Одновременно силами Ленинградской военно-морской базы высажен десант в Стрельне.

Однако это были «комендоры электрики, минеры с линкоров, инструкторы школ учебного отряда, курсанты, то есть люди, до этого никогда не обучавшиеся ведению общевойскового боя. Их даже не переодели в защитную форму, и они так и воевали среди опавшей листвы в черных бушлатах. Подобного нельзя сказать о десантниках из 20-й дивизии войск НКВД. Но они никогда не участвовали в морских десантных действиях, и многие из них просто панически боялись прыгать ночью в черную воду, когда до суши добрая сотня метров. А так оно и было, поскольку район Стрельны исключительно мелководен и даже шлюпки не могли подойти непосредственно к урезу воды» [517] Платонов А.В. Трагедии Финского залива. М., 2005. С. 278. . Однако главными причинами неудач и гибели почти всех десантников стало отсутствие должного огневого обеспечения, необходимой связи и главное – сама подготовка к этим операциям, так как только десант 3 октября был для немцев неожиданным… В результате почти все участники десантов погибли.

Кронштадтская военно-морская база 21 октября 1941 г. преобразована в военно-морскую крепость Кронштадт, и ее командиром назначили генерал-лейтенанта А.Б. Елисеева, руководившего до этого обороной Моонзундских островов. Впоследствии его заменил генерал-лейтенант И.С. Мушнов.

Бойцы морской пехоты в Кронштадте

Кронштадт имел значительные запасы оружия, боеприпасов, топлива, технических средств, продовольствия. По решению Военного совета фронта из запасов флота, находившихся в Кронштадте, ленинградским предприятиям передали 6700 т мазута и соляра, 40 тыс. л бензина. В художественном фильме «Порох», съемки которого проходили на фортах Кронштадта, правдиво показана сложнейшая операция по доставке пороха в Ленинград.

Всем было очень тяжело, как и работникам портовой электростанции. С августа 1941 г. станция, кроме электроснабжения острова Котлин, через 21 районную подстанцию производила подачу электроэнергии абонентам Ораниенбаумского «пятачка», отрезанного от других источников питания немецкими захватчиками».

До января 1942 г. Кронштадт получал электроэнергию от «Ленэнерго» регулярно, но затем энергоснабжение прекратилось. Электроэнергию вырабатывали только свои турбогенераторы, но и они работали с перебоями из-за нехватки топлива. Работавший в годы войны диспетчером Я.Е. Гусев вспоминает: «Топлива для котлов электростанции не хватало, добывать приходилось, где предоставлялась возможность. Возили топливо с вышедших из строя кораблей, резали банки со смазочными маслами, приходилось топить котлы дровами» [518] Шлендова М.А. Город морской славы. 300 лет Кронштадту. СПб., 2004. С. 186. . Электростанция, как и весь город, страдала и от артиллерийских обстрелов. За годы войны на ее территорию упало около 50 снарядов. 15 октября 1942 г. прямым попаданием снаряда в машинном зале у турбогенератора № 1 были убиты турбинный машинист Андрюшин, электрик-матрос Филимонов, телефонистка Сивенкова. На месте их гибели установлена мемориальная доска [519] Шлендова М.А. Город морской славы. 300 лет Кронштадту. СПб., 2004. С. 187. .

Кронштадт после одного из артобстрелов

Карточную систему в Кронштадте ввели 18 июля, но, как и в Ленинграде, нормы постепенно сокращались, и до 25 декабря 1941 г. хлебный паек уменьшился с 800 до 250 граммов рабочим и 125 граммов служащим, иждивенцам и детям.

Свои воспоминания о военном Кронштадте записала Р.В. Харламенко, большую часть жизни прожившая в этом городе: «Мама работала на прачечной фабрике. Белье на этой фабрике стирали для воинских частей. Тетя работала на швейной фабрике при Морском заводе. На швейной фабрике шили военное обмундирование. Весь Морской завод работал на военные нужды. Этот завод и старались разбомбить немцы. Люди, идущие утром на работу, не знали, вернутся ли они вечером домой. Да и жилые дома тоже обстреливали. Так что вечером и дома-то могло не быть. Мама и тетя работали. Вечером они рассказывали, куда за день попали бомбы. Бабушка, брат и я оставались дома. Но брат большую часть дня был вне дома. О его делах я ничего не могу сказать – не знаю. Нам с бабушкой и мамой было наказано по тревоге спускаться в бомбоубежище. Бомбоубежища находились в подвальных помещениях домов. Но я то ли по глупости, то ли по привычке к бомбежкам, как потом рассказывала мне мама, уговаривала бабушку не ходить в бомбоубежище, и говорила: „Что будет, то будет“. Бабушка, считая, что можно верить интуиции ребенка, оставалась со мной в квартире. И нас, как говорится, Бог миловал – снаряды облетали нас, в стены нашего дома попадали только осколки от снарядов.