Наталья Казакова - Русско-ливонско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в.

Надежды ганзейских городов на внутренние раздоры в России оказались тщетными. Убедившись в этом, города решили обратиться к новому великому князю. На съезде ливонских городов в Пернау в феврале 1507 г. от имени 73 ганзейских городов было составлено письмо к Василию III с просьбой возвратить ганзейцам товары, которые были конфискованы при его отце [1051]. 28 марта посол городов Ганс Рихардес передал письмо наместнику Ивангорода для пересылки в Москву великому князю [1052]. Василий III в ответной грамоте от 8 апреля писал, что предыдущие ганзейские посольства на просьбу о возвращении конфискованных товаров получали отрицательный ответ, потому что магистр, епископы и вся Ливония, а также 73 ганзейских города вступили в союз с Литвой и нанесли большой ущерб землям Новгорода и Пскова; великий князь требовал, чтобы этот союз был расторгнут, ущерб возмещен, и тогда города могут послать посольство к новгородским наместникам для переговоров о мире [1053]. В грамоте Василия III ничего не говорится об «очищении» русских церквей и концов в ливонских городах и других требованиях, направленных на создание благоприятных условий для развития русской торговли в Ливонии, о чем речь шла на Нарвском съезде 1498 г. и в ответах русских властей посольствам ливонского магистра и городов в 1503–1505 гг. В грамоте Василия III ганзейским городам предъявляется лишь одно требование — отказаться от союза с Литвой. Думается, что это обстоятельство не означало отступления правительства Василия III от политики содействия развитию русской торговли в Ливонии. Просто на какой-то момент эта задача отошла на задний план по сравнению с другим насущным требованием: обеспечить в канун войны с Литвой (военные действия начались в 1507 г.) нейтралитет Ливонии и Ганзы и изолировать Литву. В этой связи отметим, что хотя Ганза не являлась подобно Ливонии союзницей Литвы, но основания опасаться возникновения такого союза были: великий князь Литовский Александр еще в 1498 г. обращался к Любеку с предложением заключить литовско-ганзейский союз, Сигизмунд, великий князь Литовский и польский король, в 1507 г. вновь выразил готовность вступить в союз с Ганзой против России [1054]. И правительство Василия III использовало все имевшиеся в его распоряжении средства, чтобы не допустить создания этого союза. Реакция ганзейских городов на грамоту Василия III неизвестна. Но поскольку в источниках нет никаких сведений об организации городами в соответствии с предложением Василия III посольства к новгородским наместникам, постольку мы вправе предположить, что требование Василия III о принятии обязательства в отношении Литвы города принять не согласились.

Хотя одной из причин, позволявшей русскому правительству проводить последовательную твердую политику в отношении Ганзы, являлось, как мы уже указывали, развитие торговли по «обходным путям», через скандинавские страны и Литву, тем не менее эта торговля не могла полностью компенсировать прерванные традиционные связи с ганзейскими городами, в первую очередь с ливонскими. Потребность в налаживании торговых отношений привела к тому, что, несмотря на продолжавшийся официально запрет торговли, строгость его с обеих сторон была постепенно смягчена и с 1506–1507 гг. русско-немецкая торговля в Нарве и Дерпте была возобновлена «явочным порядком». В ливонских и ганзейских источниках, относящихся к этим и последующим годам, о русско-немецкой торговле в Дерпте и Нарве речь идет как об обычном явлении, ливонские города принимали лишь меры к тому, чтобы удерживать ее в старом русле и не позволять развиваться новым формам, в частности торговле в кредит, тенденция к чему имела место, видимо, в рассматриваемое время [1055].

Естественно, что частичное возобновление торговли в Нарве и Дерпте не могло полностью удовлетворить ганзейские города, особенно ливонские, в экономике которых большую роль играла торговля с Россией. В связи с приближающимся окончанием шестилетнего перемирия между Ливонией и Россией и предстоящими переговорами о заключении русско-ливонского мира ганзейские города стали связывать с этими событиями возможность ликвидации русско-ганзейского конфликта [1056]. Однако результаты русско-ливонских переговоров 1509 г. не оправдали возлагавшихся на них городами надежд. Когда послы магистра поставили вопрос о необходимости возвращения конфискованных у ганзейцев товаров, то получили ответ великого князя, гласивший, что конфискованные товары не принадлежали ливонцам, поэтому у ливонских послов нет права для переговоров по данному вопросу; послов для переговоров должны были прислать города [1057]. Правительство Василия III последовательно придерживалось установки, сформулированной еще при Иване III о том, что ликвидация русско-ганзейского конфликта могла быть достигнута только путем переговоров с ганзейскими городами.

В результате русско-ливонских переговоров 1509 г. были заключены три договора: между Ливонией и Новгородом, между Ливонией и Псковом и Дерптским епископством.

Как мы уже указывали, во всех трех договорах большое место занимали статьи, касавшиеся торговли. Проведенный выше анализ этих статей показал, что основной целью их являлось подтверждение и дальнейшее расширение благоприятных условий для торговли русских купцов в Ливонии. К названным статьям по своей направленности примыкали и статьи, обязывавшие ливонских ландесгерров русские церкви и концы в ливонских городах «держать чисто» и «не обидеть». Вместе с тем русско-ливонские договоры 1509 г. вводили важное ограничение торговле немецких купцов в Новгороде и Пскове: им запрещался ввоз соли в Новгородскую и псковскую земли. Введение этого запрета было продиктовано соображениями протекционистского характера.

Исключительное значение имели также разделы договоров, посвященные вопросам юрисдикции и судопроизводства. Они вводили новые нормы судопроизводства по гражданским и уголовным делам. В случае тяжб между русскими и немцами, иски по которым не превышали 10 руб., ответчики (новгородцы в ливонских городах и немцы в Новгороде) должны были судиться по месту возникновения тяжбы местными властями; если же иск превышал 10 руб., то ответчик должен был доставляться на «вопчий остров» на Нарове (остров Кифгольм немецких источников) и судиться там смешанным судом, состоящим из представителей русской и немецкой сторон. Виновные в уголовных преступлениях во всех случаях подлежали смешанному суду на «вопчем острове». Устанавливалось также решение дел между новгородцами и немцами путем «роты» — клятвы, если суд присуждал к ней ответчика [1058].

Статьи договоров 1509 г., касавшиеся юрисдикции и судопроизводства, отменяли действовавшее исстари в русско-ливонских и русско-ганзейских отношениях правило, согласно которому немцы в Новгородской земле и новгородцы в немецких городах по всем делам, как гражданским, так и уголовным, подлежали суду местных властей. Борьбу против этого правила русское правительство начало в 1494 г. закрытием немецкого двора в Новгороде, проведенным в ответ на казнь русских в Ревеле, совершенную на основе традиционной юрисдикции. Начатая русским правительством в 1494 г. борьба за пересмотр традиционной юрисдикции была продолжена, как мы помним, во время русско-ганзейского съезда в Нарве в 1498 г. и русско-ливонских мирных переговоров 1503 г. Завершена она была применительно к Ливонии в 1509 г. с заключением русско-ливонских договоров этого года. Новые нормы юрисдикции и судопроизводства были выгодны в первую очередь русской стороне, так как благодаря им русские купцы освобождались из-под действия чужого и часто более тяжелого, чем русское, права.