Наталья Казакова - Русско-ливонско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в.

Осенью того же года орденское войско перешло новгородскую границу и сожгло посад Ямгорода [195]. Впоследствии Финке, желая снять с себя обвинение в нарушении мира, сообщал великому магистру, что собранное им войско вторглось в пределы Новгородской земли без его ведома и приказания [196]. Новгороду же ливонские власти послали извещение о том, что не они «воюют» новгородские земли, а «князь Григории из заморья Клевьскыи про своего проводника и толка ругодивца». Это объяснение показалось Новгороду малоубедительным: «А то все лгаша Нѣмци» [197]. Надо полагать, что новгородский летописец не ошибался, ибо представляется вполне вероятным, что нападение на новгородские владения осенью 1443 г. было совершено во исполнение плана Финке о разорении Вотской земли.

В ответ на разорение пограничных волостей новгородские власти начали подготовку к походу против Ливонии. 10 ноября 1443 г. ревельский комтур писал рату Ревеля, что новгородцы собираются по первому льду вторгнуться в Ливонию, что они уже сожгли одну из пограничных деревень [198].

Одновременно новгородское правительство предприняло попытку урегулировать свои отношения с Орденом мирным путем. В течение первых месяцев 1444 г. послы Новгорода несколько раз приезжали в Ливонию для переговоров с магистром [199]. Очевидно, новгородское правительство, следовавшее четко определившемуся в предшествующие десятилетия курсу на сохранение мира с западными соседями, желало и на этот раз избегнуть войны. Однако, делая шаги к мирному разрешению конфликта, новгородские власти хотели достигнуть такой договоренности с Орденом, которая соответствовала бы интересам Новгорода. Во время переговоров новгородские послы выставили контртребования: о возвращении товаров, отнятых у новгородских купцов, и пленных, захваченных, по-видимому, во время нападения рыцарей на новгородские владения осенью 1443 г. [200]Новгородские послы потребовали также выдачи лиц, виновных в этом нападении. Ливонский магистр категорически отказался выполнить последнее требование, ибо не мог выдать христиан «отступникам от истинной церкви» [201].

Камнем преткновения явился также вопрос об участии ганзейских городов в проектируемом перемирии между Новгородом и Орденом. Новгородские послы пожелали, чтобы 73 ганзейских города были включены в перемирие и орденские власти дали бы за них ручательство [202]. Это требование исходило, видимо, от влиятельных кругов Новгорода, заинтересованных в скорейшем восстановлении торговли [203]и считавших, что магистр может оказать соответствующее влияние на ливонские города, а через них и на Ганзейский союз. Магистр отказался выполнить это требование. Отказ магистра привел к срыву переговоров.

Окончилась неудачей и попытка примирения враждующих сторон великим князем Литовским Казимиром, [204]который думал, вероятно, достигнуть таким путем усиления своего влияния в прибалтийских делах.

В марте 1444 г. после неудачного окончания очередных переговоров между Новгородом и Орденом возобновились военные действия.

20 марта комтур Везенберга сообщает рату Ревеля, что, по показаниям пленного русского, новгородское войско находится в двух милях от Ниенслота; оттуда, разделившись на две части, новгородцы предполагают вторгнуться в Ливонию: одно войско должно направиться к Нарве, другое — в глубь страны. Пленный показал также, что в новгородском войске есть 5 больших пушек и много маленьких [205]. Отметим, что в письме комтура Везенберга содержится одно из самых ранних известий о наличии артиллерии у новгородцев. Оно свидетельствует о том, что уже в середине XV в. новгородским войскам, предназначенным для вторжения на территорию противника, придавалась артиллерия [206]. На основе письма комтура Везенберга трудно сказать, каково было назначение этой артиллерии. Возможно, что она состояла как из осадных орудий («большие пушки»), так и из орудий для полевого боя («маленькие пушки»).

В письме комтура Ревеля рату Ревеля от 25 марта 1444 г. сообщается, что рано утром 23 марта новгородские войска перешли границу и вступили в Ливонию. Одно русское войско осаждало и обстреливало Нарву, другое теснило войско, возглавляемое ревельским комтуром. По словам новгородского летописца, «шедше новгородци в Нѣмѣцкую землю за Нарову съ княземъ Иваномъ Володимировичемъ, поплениша и пожгоша много около Ругодива и до Пурдовнѣ, и подле Норову и до Чюдьского озера» [207]. Гейденрейх Финке, указывая на серьезность положения, создавшегося в результате вторжения русских сил, просил власти Ревеля прислать на помощь кого только можно: немцев и «ненемцев», конных и пеших («ненемцами» немецкие источники называют эстов и латышей). В том же письме Ревелю Финке сообщал, что он намеревается дать бой русским 27 марта [208].

По-видимому, Финке удалось вытеснить русских из Ливонии. Во всяком случае 30 марта он писал рату Ревеля, что, после того как русские оставили Ливонию и возвратились в Вотскую землю, он прекратил преследование: к этому его вынудила «открытая вода» (вскрытие рек и озер), а также плохое состояние дорог [209]. Иначе изображает дело новгородская летопись: «Того же лѣта, събравшеся Нѣмци, местеръ со всими своими вой, пришедше под город под Яму, бивше и пушками, и стоявше 5 днии, и по Вочкои земли, и по Ижерѣ, и по Невѣ поплениша и пожгоша; а города ублюде богъ и святый архистратигъ Михаилъ, не взята, а самых Нѣмецъ много паде под городомъ, а инѣи язвени отъидоша в свою землю». Интересные данные об обороне Ямгорода сообщает летопись Авраамки: по словам составителя, когда враги начали обстрел города из пушек, то русская артиллерия из города повела ответный огонь и разбила большую заморскую пушку [210]. Таким образом, орденское войско вынуждено было возвратиться не только из-за распутицы и плохих дорог, но и вследствие отпора, оказанного ему под Ямгородом, в частности в результате действий русской артиллерии. Обороной Ямгорода руководил князь Василий Юрьевич из рода суздальских князей.

Новгородцы, окрыленные удачей, решили идти в поход за Нарову. Одновременно с сухопутным походом они готовили против Нарвы и морской поход, собираясь послать туда на ладьях 2500 человек. Но в это время в новгородском войске начался сильный падеж коней, и поход пришлось отложить [211].

В результате военных действий весной 1444 г. ни одной из сторон не удалось достигнуть перевеса. Военные действия сводились к разорению пограничных волостей. Стало ясно, что Ливонский орден без помощи извне не в состоянии вести войну против Новгорода.

С конца 1444 г. между Новгородом и Орденом опять начались переговоры, в ноябре было заключено двухлетнее перемирие [212]. 7 февраля 1445 г. в Нарве состоялся съезд магистра и новгородцев. Здесь выяснилось, что новгородцы желают, чтобы им принадлежала половина Наровы и остров на ней [213]. По всей вероятности, речь шла об острове в устье Наровы, имевшем важное военностратегическое значение [214]. Договориться о том, кому должен принадлежать остров, так и не удалось; по-видимому, не были разрешены и другие вопросы. Съезд закончился, не принеся никаких положительных результатов. Заключенное ранее двухлетнее перемирие магистр объявил действительным только до дня св. Ивана (24 июня) [215]. Позже это перемирие было продлено на два года до 24 июня 1447 г. [216]