Наталья Казакова - Русско-ливонско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в.

Во введении к договору не только формулируются обязательства ливонских ландесгерров расторгнуть направленный против России союз с Литвой и впредь в такой союз не вступать, но и весь вопрос о ливонско-литовском союзе трактуется с русской точки зрения: заключение союза расценивается как измена отчине великого князя Великому Новгороду, вызвавшая справедливый гнев великого князя, расторжение союза — как предпосылка «пожалования» великого князя, его согласия на заключение мира с Ливонией.

Победе русской точки зрения, отраженной в договоре Новгорода и Ливонией 1509 г., предшествовала, как мы указывали, длительная дипломатическая борьба, которую русская дипломатия вела с 1505 г. для отторжения Ливонии от союза с Литвой. Эта борьба увенчалась успехом в 1509 г. Расторжение Ливонией союза с Литвой по условиям новгородско-ливонского договора явилось крупным успехом русской дипломатии, ибо оно знаменовало конец литовско-ливонского военного блока, направленного против России, и официальное провозглашение Ливонией своего нейтралитета в сложном переплете русско-литовских отношений.

Следующие за введением статьи договора рассматривают вопросы, связанные с русско-ливонской границей. Подтверждалась старая пограничная линия от Чудского озера по р. Нарове до Финского залива. На участников договора возлагалось обязательство строго соблюдать границу: не вступать на территорию другой стороны, не допускать покоса там сена, ломки кустарника, ловли рыбы [860]. Статьи о границе договора 1509 г. повторяли соответствующие статьи договоров 1448, 1481 и 1493 гг. [861]

Самый обширный раздел договора составляют статьи о торговле. Начинается он с общей статьи, гарантирующей новгородским купцам свободный проезд и торговлю всеми без исключения товарами в Дерпте, Нарве, Ревеле, Риге и других ливонских городах. Эта статья, обычная для русско-ливонских договоров, встречается в них начиная с договора 1421 г. [862]Затем идут статьи, специально посвященные условиям торговли новгородцев в Нарве: если торговая сделка была совершена на реке и новгородец взял товар у немца из его бусы прямо в свою ладью, то новгородец не должен платить пошлины; пошлины с новгородцев не взимать также и в том случае, если они, направляясь в другие ливонские города, в Нарве перегружали свои товары на телеги; продаваемый новгородцами воск немцы могли «колупать» только понемногу; единицы веса для взвешивания воска следовало привести в соответствие с новгородскими; за взвешивание брать с новгородцев «ходячими шиллингами противу трех денег по старине» [863]. Следующие статьи касались условий проезда новгородцев по территории Ливонии: новгородцу разрешалось по своему выбору брать в проводники либо горожанина, либо селянина, а в случае надобности купить лошадь и по предъявлении ее в Нарве фогту и уплате пошлины вывезти в Россию [864]. Перечисленные статьи создавали благоприятные условия для деятельности новгородских купцов в Ливонии и особенно в Нарве. Заимствованы эти статьи из договоров 1481 и 1493 гг., [865]что свидетельствует о неослабевающем внимании великокняжеского правительства к вопросам заграничной торговли русского купечества и о его стремлении покровительствовать развитию этой торговли.

В последующих статьях раздела рассматривались условия торговли ливонских купцов в новгородской земле: ливонским купцам [866]гарантировался свободный проезд и торговля всеми товарами, кроме соли (соль привозить в Новгородскую землю запрещалось); немцам запрещалось также продавать пиво и другие крепкие напитки в Новгороде и его окрестностях; им разрешалось торговать в Новгороде на своих дворах. По сравнению с предшествующими русско-ливонскими договорами эти статьи вводили для немецких купцов новое важное ограничение — на торговлю солью [867].

Трудно переоценить значение для русско-ливонской торговли запрета на ввоз в Россию соли, вводившегося по договору 1509 г. Соль являлась одним из важнейших предметов импорта из Ливонии в Россию. В экономике ливонских городов, особенно Ревеля, транзитная торговля солью, поступавшей из Западной Европы и транспортировавшейся далее в Россию, играла огромную роль [868]. Поэтому запрет на ввоз соли в Россию затрагивал жизненные интересы ливонских городов. Но запрещение ввоза соли не могло быть безразличным и для русской стороны, ибо соль в отличие от некоторых других предметов импорта с Запада (благородных металлов, дорогих сукон и т. д.) — товар широкого потребления.

Чем же руководствовалось правительство Василия III, идя на такой серьезный шаг? Р. Кентманн полагает, что запрет на ввоз соли был вызван стремлением русского правительства нанести удар по ливонским городам [869]. С. Свенссон высказывает мнение о том, что поступок Василия III был продиктован желанием обойтись собственной солью и связан с ростом русских соляных промыслов [870]. Чтобы проверить правильность высказанных точек зрения, обратимся к источникам.

В источниках, в которых речь идет о русско-ливонских договорах 1509 г. и о предшествовавших им переговорах, дважды говорится о мотивах, побудивших великого князя ввести запрет на торговлю солью. В письме ливонского магистра от 22 мая 1509 г. указывается, что послы магистра проявили много старания, чтобы отклонить великого князя от введения запрета; об этом же просили его и псковичи, дававшие большие дары. Но все старания оказались напрасными: великий князь не захотел, чтобы чужая соль ввозилась в его страну [871]. В рецессе съезда ливонских городов в Вендене от 22 июля 1509 г. подчеркивалось, что запрет ввоза соли в Россию очень тяжел для городов, особенно для Ревеля, который построен на соли. Но присутствовавший на съезде представитель магистра Иоганн Гильдорп, возглавлявший весною 1509 г. посольство в Россию, разъяснил, что ему пришлось, чтобы не уехать без мира, согласиться на этот запрет; далее Гильдорп добавил, что великий князь не хочет разрешить ввоз соли в свою страну, так как полагает, что в ней имеется достаточно собственной соли [872].

Еще обстоятельнее позиция великого князя в вопросе о торговле солью освещается в отчете о русско-ганзейских переговорах 1510 г. В 1510 г. ганзейскому посольству, прибывшему в Новгород для переговоров о ликвидации русско-ганзейского конфликта (он начался в 1494 г.) и заключении русско-ганзейского договора, был предъявлен русский проект договора, включающий в числе прочих статей и статью о запрете ввоза соли в Россию. На протесты ганзейских послов представители великого князя ответили, что к нему по поводу соли присылали и польский государь, и татарский, и ливонский магистр, и шведский правитель, и всем им было отказано: великий князь не желает чужой соли, так как имеет достаточно своей [873].