Лев Гумилёв - Татаро-монголы в Азии и Европе

Проявлением тенденции, выражавшей человеконенавистническую политику в отношении побежденных, было предложение некоторых представителей монгольской кочевой знати в 1230 г. об истреблении всего населения Северного Китая и превращении всех земель китайцев в пастбища для скота монгольских воинов [1627]. Данные об этом содержатся в биографии Елюй Чу-цая в «Истории [династии] Юань» [1628], а также в надписи на памятнике Елюй Чу-цаю [1629]. Вот что говорится в этих источниках [текст их почти одинаков]:

«В период Тай-цзу (Чингис-хана, 1206–1227.— Л. Д .) ежегодно были дела [войны] в Западном крае. [Тай-цзу] еще не имел досуга управлять Северным Китаем. Чиновники сильно обирали [народ], думая только о себе. Состояние (богатство) их достигало огромных размеров, а в казне не было накоплений. Придворный чиновник Бе-де и другие говорили: «Ханьцы бесполезны для государства, можно уничтожить всех их, а [земли их] превратить в пастбища»» [1630].

Как известно, против этого выступил Елюй Чу-цай, предложив свой план сбора налогов, согласно которому в стране можно было получать ежегодно 500 тыс. лян [1631]серебра, 80 тыс. кусков шелковых тканей и свыше 400 тыс. ши [1632]зерна [1633]. План Елюй Чу-цая был принят. Этим он спас жизнь китайскому и другим народам. Но не следует идеализировать самого Елюй Чу-цая и его политику. При всей ее умеренности она была направлена на укрепление политических и экономических позиций завоевателей — монгольских феодалов за счет угнетения покоренных народов Китая.

На первых порах после захвата Северного Китая, хотя предложение о поголовном истреблении китайского народа было отвергнуто, монгольские военачальники уничтожали местное население, а монгольские феодалы захватывали земли китайцев и превращали их в пастбища.

Китайские источники наполнены сообщениями о произволе и беззакониях, об убийстве целых семей. Так, в биографии Елюй Чу-цая сообщается: «Когда император сам приводил в порядок Западные земли и не имел свободного времени для стабильного управления [Северным Китаем], старшие чиновники округов и областей произвольно распоряжались жизнью и смертью [жителей], обращали в рабство [их] жен и дочерей, забирали имущество и захватывали [у них] земли» [1634].

О произволе и жестокости старших чиновников, как правило выходцев из монголов, рассказывается и в надписи на стеле в память Елюй Чу-цая: «В то время Поднебесная была только что усмирена и еще не было законов. Там, где находились старшие чиновники, все [они] могли самовольно распоряжаться жизнью и смертью [населения]; при малейшем непослушании следовало [применение] ножей и пил (т. е. орудий пыток и убийств. — Л. Д .). Доходило до того, что истреблялись целые семьи, не оставляли [в живых даже] в пеленках [грудных детей]» [1635].

При покорении городов захваченные мирные жители считались военнопленными и их или уничтожали, или превращали в рабов. Нередко пленные пытались убежать, но и в этом случае их могла настигнуть кара. Не только беглые, но и укрывавшие их наказывались смертной казнью. При этом использовалась и круговая порука: за одну «провинившуюся» семью в общине отвечали все остальные. Даже близкие родственники не осмеливались оказывать помощь тем, кто побывал в плену. В результате беглые пленные, отвергнутые всеми и оставшиеся без крова и пищи, умирали на дорогах. Об этом пишет современник тех событий и крупный государственный деятель 30–60-х годов XIII в. Сун Цзы-чжэнь: «В то время впервые была покорена Хэнань. Взятых в плен было несметное число. Узнав о возвращении великой армии на север, [пленные] бежали по восемь-девять человек из десяти [1636]. [В связи с этим] издали императорский указ о том, что те, кто приютят [у себя] беглый народ и снабдят [их] продуктами, все будут преданы смерти, и что, где бы то ни было — в городах и деревенских общинах [бао-шэ] [1637], — если одна семья нарушит запрет, то и остальные вместе [с ней] будут привлечены к ответственности за соучастие. Из-за этого народ был напуган. Даже отцы, сыновья и братья, если [кто-либо из них] побывал в плену, не осмеливались как следует относиться [друг к другу]. А беглые люди, не имея возможности получить пищу, один за другим умирали на дорогах» [1638].

Господство монгольских завоевателей ознаменовалось небывалым распространением рабства в стране. Как известно, рабство в Китае было с древнейших времен, и в дальнейшем, в период раннего средневековья, оно в качестве уклада сосуществовало с господствовавшими феодальными отношениями. Но такого размаха, как во времена монгольского владычества в Китае, рабство достигло впервые.

Не ставя перед собой в данной статье задачи подробного освещения проблемы рабства [1639], приведем лишь некоторые данные.

В юаньский период для обозначения рабов применялись как традиционное название, известное с древних времен, — нубэй ( ну — раб, бэй — рабыня), так и специфическое для данной эпохи — цюй-коу . Кроме того, существовали и другие названия рабов [1640]. Источников рабства было несколько. Как указывает китайский ученый Мэн Сы-мин, в эпоху Юань можно насчитать шесть категорий рабов, если судить по их происхождению. Это, во-первых, родившиеся от рабов — их потомки. По юаньским законам они навечно были рабами [1641]. Во-вторых, отданные в рабство за преступления, так называемые конфискованные. Согласно закону [1642], семьи преступников (повстанцев и нарушителей различных запретов), их жены и дети, превращались в государственных рабов. Иногда же при подавлении восстаний жены и дети казненных или осужденных повстанцев и их имущество передавались воинам [1643]. При монгольском господстве применялись те же термины для передачи понятий «порабощать», «обращать в рабство», что и в более ранние периоды истории Китая. Чаще всего встречается формула: «конфисковать жен и детей» или «конфисковать их семьи» [1644].

В-третьих, ряды рабов пополняли военнопленные. Они составляли наиболее многочисленный контингент рабов, в особенности в начале господства монголов в Китае, когда продолжалось завоевание страны и десятки тысяч пленных становились рабами.

Четвертый источник рабства — пленение во время военных походов мирных жителей, которые добровольно сдавались монгольским войскам. Например, в докладе от 19-го года эры Чжи-юань (10 февраля 1282 — 29 января 1283 г.) говорится о том, что Али-хайя во время похода захватил 1800 дворов смирившихся жителей и превратил их в рабов [1645]. В то время когда только что был покорен юг Китая, военачальники захватывали в плен женщин и детей из семей гражданских лиц по нескольку тысяч человек, превращая их в рабов. Вот одно из многих показаний источников: «В это время [1646]юг Китая (Цзяннань) был только что присоединен. Полководцы добивались заслуг и выгод. Захватывая пленных, часто злоупотребляли и [брали] невиновных. Или же насильно превращали в рабов коренных новых жителей [1647]( синь минь )» [1648].